Психология эмоционального состояния

Введение

1. Психология эмоциональных состояний человека

1.1. Виды и роль эмоций в жизни человека

1.2. Психологические теории эмоций

1.3 Эмоциональные состояния

Заключение

В зависимости от длительности, интенсивности, предметности или неопределенности, а также качества эмоций, все эмоции можно разделить на эмоциональные реакции, эмоциональные состояния и эмоциональные отношения (В.Н. Мясищев).

Эмоциональные реакции характеризуются высокой скоростью возникновения и быстротечностью. Они длятся минуты, характеризуются достаточно выраженным их качеством (модальностью) и знаком (положительная или отрицательная эмоция), интенсивностью и предметностью. Под предметностью эмоциональной реакции, понимается ее более или менее однозначная связь с вызвавшим ее событием или предметом. Эмоциональная реакция в норме всегда возникает по поводу событий, произведенных в конкретной ситуации чем-то или кем-то. Это может быть испуг от внезапного шума или крика, радость от услышанных слов или воспринятой мимики, гнев в связи с возникшим препятствием или по поводу чьего-то поступка и т.д. При этом следует помнить, что эти события - лишь пусковой стимул для возникновения эмоции, причиной же является либо биологическая значимость либо субъективное значение этого события для субъекта. Интенсивность эмоциональных реакций может быть различной - от едва заметной, даже для самого субъекта, до чрезмерной - аффекта .

Эмоциональные реакции часто являются реакциями фрустрации каких-то выраженных потребностей. Фрустрацией (от лат. frustatio - обман, разрушение планов) в психологии называют психическое состояние, возникающее в ответ на появление объективно или субъективно непреодолимого препятствия на пути удовлетворения какой-то потребности, достижения цели или решения задачи. Тип фрустрационной реакции зависит от многих обстоятельств, но очень часто является характеристикой личности данного человека. Это может быть гнев, досада, отчаяние, чувство вины.

Эмоциональные состояния характеризуются: большей длительностью, которая может измеряться часами и днями, в норме - меньшей интенсивностью, поскольку эмоции связаны со значительными энергетическими тратами из-за сопровождающих их физиологических реакций, в некоторых случаях беспредметностью, которая выражается в том, что от субъекта может быть скрыт повод и вызвавшая их причина, а также некоторой неопределенностью модальности эмоционального состояния. По своей модальности эмоциональные состояния могут представать в форме раздражительности, тревоги, благодушия, различных оттенков настроения - от депрессивных состояний до состояния эйфории. Однако чаще всего они представляют собой смешанные состояния. Поскольку эмоциональные состояния - это тоже эмоции, в них также отражаются отношения между потребностями субъекта и объективными или субъективными возможностями их удовлетворения, коренящимися в ситуации.

При отсутствии органических нарушений центральной нервной системы состояние раздражения является по сути дела высокой готовностью к реакциям гнева в длительно текущей ситуации фрустрации. У человека возникают вспышки гнева по малейшим и разнообразным поводам, но в основе их лежит неудовлетворенность какой-то личностно значимой потребности, о чем сам субъект может не знать.

Состояние тревоги означает наличие какой-то неопределенности исхода будущих событий, связанных с удовлетворением какой-то потребности. Часто состояние тревоги связано с чувством самоуважения (самооценкой), которое может пострадать при неблагоприятном исходе событий в ожидаемом будущем. Частое возникновение тревоги в повседневных делах может свидетельствовать о наличии неуверенности в себе как качестве личности, т.е. о неустойчивой или низкой самооценке, присущей данному человеку вообще.

Настроение человека часто отражает переживание уже достигнутого успеха или неудач, либо высокую или низкую вероятность успеха или неудачи в скором будущем. В плохом или хорошем настроении отражается удовлетворение или неудовлетворение какой-то потребности в прошлом, успех или неудача в достижении цели или решении задачи. Не случайно человека в плохом настроении спрашивают, не произошло ли что-нибудь. Длительно текущее сниженное или повышенное настроение (свыше двух недель), не характерное для данного человека, является патологическим признаком, при котором неудовлетворенная потребность либо действительно отсутствует, либо глубоко скрыта от сознания субъекта, и ее обнаружение требует специального психологического анализа. Человек чаще всего переживает смешанные состояния, например сниженное настроение с оттенком тревоги или радость с оттенком беспокойства или гнева.

Человек может переживать и более сложные состояния, примером чего является так называемая дисфория - длящееся два-три дня патологическое состояние, в котором одновременно присутствует раздражение, тревога и плохое настроение. Меньшая степень выраженности дисфории может встречаться у некоторых людей и в норме.

Эмоциональные отношения иначе еще называют чувствами. Чувства - это устойчивые эмоциональные переживания, связанные с каким-то определенным объектом или категорией объектов, обладающих особым значением для человека. Чувства в широком смысле могут быть связаны с различными объектами или действиями, например, можно не любить данную кошку или кошек вообще, можно любить или не любить делать утреннюю зарядку и т. д. Некоторые авторы предлагают называть чувствами только устойчивые эмоциональные отношения к людям. Чувства отличаются от эмоциональных реакций и эмоциональных состояний длительностью - они могут длиться годами, а иногда и всю жизнь, например чувство любви или ненависти. В отличие от состояний чувства предметны - они всегда связаны с предметом или действием с ним.

Эмоциональность. Под эмоциональностью понимают устойчивые индивидуальные особенности эмоциональной сферы данного человека. В.Д. Небылицын предложил при описании эмоциональности учитывать три компонента: эмоциональную впечатлительность, эмоциональную лабильность и импульсивность.

Эмоциональная впечатлительность - это чувствительность человека к эмоциогенным ситуациям, т.е. ситуациям, способным вызвать эмоции. Поскольку у разных людей доминируют разные потребности, у каждого человека есть свои ситуации, которые могут вызвать эмоции. В то же время имеются определенные характеристики ситуации, которые делают их эмоциогенными для всех людей. Это: необычность, новизна и внезапность (П. Фресс). Необычность отличается от новизны тем, что имеются такие типы раздражителей, которые всегда будут для субъекта новыми, потому что для них нет «хороших ответов», это - сильный шум, потеря опоры, темнота, одиночество, образы воображения, а также соединения знакомого и незнакомого. Имеются индивидуальные различия в степени чувствительности к эмоциогенным ситуациям, общим для всех, а также в количестве индивидуальных эмоциогенных ситуаций.

Эмоциональная лабильность характеризуется скоростью перехода от одного эмоционального состояния к другому. Люди отличаются друг от друга тем, как часто и насколько быстро у них изменяется состояние - у одних людей, например, настроение обычно устойчивое и мало зависит от мелких текущих событий, у других, с высокой эмоциональной лабильностью, оно меняется по малейшим поводам несколько раз в день.

Импульсивность определяется быстротой, с которой эмоция становится побудительной силой поступков и действий без их предварительного обдумывания. Это качество личности еще называют самоконтролем. Различают два разных механизма самоконтроля - внешний контроль и внутренний. При внешнем контроле контролируются не сами эмоции, а только их внешнее выражение, эмоции присутствуют, но они сдерживаются, человек «делает вид», что он не испытывает эмоций. Внутренний контроль связан с таким иерархическим распределением потребностей, при котором низшие потребности подчинены высшим, поэтому, находясь в таком подчиненном положении, они в соответствующих ситуациях просто не могут вызвать неподконтрольных эмоций. Примером внутреннего контроля может быть увлеченность человека делом, когда он долгое время не замечает голода («забывает» поесть) и поэтому к виду пищи остается равнодушным .

В психологической литературе распространено также деление эмоциональных состояний, которые испытывает человек, на собственно эмоции, чувства и аффекты .

Эмоции и чувства – личностные образования, социально-психологически характеризующие человека; связаны с кратковременной и оперативной памятью.

Аффект – это кратковременное, бурно протекающее состояние сильного эмоционального возбуждения, возникающее в результате фрустрации или какой-либо иной, сильно действующей на психику причины, обычно связанной с неудовлетворением очень важных для человека потребностей. Аффект не предшествует поведению, а формирует на одном из конечных его этапов. В отличие от эмоций и чувств аффекты протекают бурно, быстро, сопровождаются резко выраженными органическими изменениями и двигательными реакциями. Аффекты способны оставлять сильные и устойчивые следы в долговременной памяти. Эмоциональная напряженность, накапливаемая в результате возникновения афетогенных ситуаций, может суммироваться и рано или поздно, если ей вовремя не дать выхода, привести к сильной и бурной эмоциональной разрядке, которая, снимая напряжение, часто влечет за собой ощущение усталости, подавленности, депрессии .

Одним из наиболее распространенных в наши дни видов аффектов является стресс – состояние душевного (эмоционального) и поведенческого расстройства, связанное с неспособностью человека целесообразно и разумно действовать в сложившейся ситуации. Стресс представляет собой состояние чрезмерно сильного и длительного психологического напряжения, которое возникает у человека, когда его нервная система получает эмоциональную перегрузку. Стрессы представляют собой главные «факторы риска» при проявлении и обострении сердечно-сосудистых и заболеваний желудочно-кишечного тракта .

Таким образом, каждый из описанных видов эмоций внутри себя имеет подвиды, которые в свою очередь, могут оцениваться по разным параметрам – интенсивности, продолжительности, глубине, осознанности, происхождению, условиям возникновения и исчезновения, воздействию на организм, динамике развития, направленности (на себя, на других, на мир, на прошлое, настоящее или будущее), по способу их выражения во внешнем поведении (экспрессии) и по нейрофизиологической основе.

Роль эмоций в жизни человека

Для человека главное значение эмоций заключается в том, что, благодаря эмоциям, мы лучше понимаем окружающих, можем, не пользуясь речью, судить о состоянии друг друга и лучше настраиваться на совместную деятельность и общение.

Жизнь без эмоций так же невозможна, как и без ощущений. Эмоции, по мнению Ч. Дарвина, возникли в процессе эволюции как средство, при помощи которого живые существа устанавливают значимость тех или иных условий для удовлетворения актуальных для них потребностей. Эмоционально-выразительные движения человека – мимика, жесты, пантомимика – выполняют функцию общения, т.е. сообщения человеку информации о состоянии говорящего и его отношении к тому, что в данный момент происходит, а также функцию воздействия – оказания определенного влияния на того, кто является субъектом восприятия эмоционально-выразительных движений .

Замечательным, например, является тот факт, что люди, принадлежащие к разным культурам, способны безошибочно воспринимать и оценивать выражение человеческого лица, определять по нему такие эмоциональные состояния, такие, например, как радость, гнев, печаль, страх, отвращение, удивление. Данный факт не только убедительно доказывает врождённый характер основных эмоций, но и “наличие генетически обусловленной способности к их пониманию у живых существ” . Это относится к общению живых существ не только одного вида друг с другом, но и разных видов между собой. Хорошо известно, что высшие животные и человек способны по выражению лица воспринимать и оценивать эмоциональные состояния друг друга.

Врождёнными являются далеко не все эмоционально - экспрессивные выражения. Некоторые из них, как было установлено, приобретаются прижизненно в результате обучения и воспитания .

Жизнь без эмоций так же невозможна, как без ощущений. Эмоции, по утверждению Ч. Дарвина, возникли в процессе эволюции как средство, при помощи которого живые существа устанавливают значимость тех или иных условий для удовлетворения актуальных для них потребностей .

У высших животных, и особенно у человека, выразительные движения стали тонко дифференцированным языком, с помощью которого живые существа обмениваются информацией о своих состояниях и о том, что происходит вокруг. Это - экспрессивная и коммуникативная функции эмоций. Они же являются важнейшим фактором регуляции процессов познания.

Эмоции выступают как внутренний язык, как система сигналов, посредством которой субъект узнаёт о потребностной значимости происходящего. “Особенность эмоций состоит в том, что они непосредственно отрицают отношения между мотивациями и реализацией, отвечающей этим мотивам деятельности. Эмоции в деятельности человека выполняют функцию оценки её хода и результатов. Они организуют деятельность, стимулируя и направляя её” .

В критических условиях, при неспособности субъекта найти быстрый и разумный выход из опасной ситуации, возникает особый вид эмоциональных процессов - аффект. Одно из существенных проявлений аффекта состоит в том, что он, как полагает В.К. Вилюнас, "навязывая субъекту стереотипные действия, представляет собой определённый закрепившийся в эволюции способ "аварийного" разрешения ситуаций: бегство, оцепенение, агрессию и т. д." .

На важную мобилизационную, интегративно-защитную роль эмоций указывал крупный отечественный психолог П.К. Анохин. Он писал: "Производя почти моментальную интеграцию (объединение в единое целое) всех функций организма, эмоции сами по себе и в первую очередь могут быть абсолютным сигналом полезного или вредного воздействия на организм, часто даже раньше, чем определены локализация воздействий и конкретный механизм ответной реакции организма" .

Благодаря своевременно возникшей эмоции, организм имеет возможность чрезвычайно выгодно приспосабливаться к окружающим условиям. Он в состоянии быстро, с большой скоростью отреагировать на внешнее воздействие, не определив ещё его тип, форму, другие частные конкретные параметры.

Эмоциональные ощущения биологически, в процессе эволюции закрепились как своеобразный способ поддержания жизненного процесса в его оптимальных границах и предупреждают о разрушающем характере недостатка или избытка каких-либо факторов.

Чем более сложно организовано живое существо, чем более высокую ступень на эволюционной лестнице оно занимает, тем богаче гамма эмоциональных состояний, которые индивид способен переживать. Количество и качество потребностей человека соответствует числу и разнообразию характерных для него эмоциональных переживаний и чувств, причём, “чем выше потребность по своей социальной и нравственной значимости, тем возвышеннее связанное с ней чувство” .

Самая древняя по происхождению, простейшая и наиболее распространённая среди живых существ форма эмоциональных переживаний - это удовольствие, получаемое от удовлетворения органических потребностей, и неудовольствие, связанное с невозможностью это сделать при обострении соответствующей потребности.

Практически все элементарные органические ощущения имеют свой эмоциональный тон. О тесной связи, которая существует между эмоциями и деятельностью организма, говорит тот факт, что всякое эмоциональное состояние сопровождается многими физиологическими изменениями организма. (В данной работе мы частично пытаемся проследить эту зависимость.)

Чем ближе к центральной нервной системе расположен источник органических изменений, связанных с эмоциями, и чем меньше в нём чувствительных нервных окончаний, тем слабее возникающее при этом субъективное эмоциональное переживание. Кроме того, искусственное понижение органической чувствительности приводит к ослаблению силы эмоциональных переживаний.

Основное эмоциональные состояния, которые испытывает человек, делятся на собственно эмоции, чувства и аффекты. Эмоции и чувства предвосхищают процесс, направленный на удовлетворение потребности, находятся как бы в начале его. Эмоции и чувства выражают смысл ситуации для человека с точки зрения актуальной в данный момент потребности, значения для её удовлетворения предстоящего действия или деятельности. “Эмоции,- полагает А.О. Прохоров,- могут вызываться как реальными, так и воображаемыми ситуациями. Они, как и чувства, воспринимаются человеком в качестве его собственных внутренних переживаний, передаются другим людям, сопереживаются” .

Эмоции относительно слабо проявляются во внешнем поведении, иногда извне вообще незаметны для постороннего лица, если человек умеет хорошо скрывать свои чувства. Они, сопровождая тот или иной поведенческий акт, даже не всегда осознаются, хотя всякое поведение связано с эмоциями, поскольку направлено на удовлетворение потребности. Эмоциональный опыт человека обычно гораздо шире, чем опыт его индивидуальных переживаний. Чувства человека, напротив, внешне весьма заметны.

Чувства же носят предметный характер, связываются с представлением или идеей о некотором объекте. Другая особенность чувств состоит в том, что они совершенствуются и, развиваясь, образуют ряд уровней, начиная от непосредственных чувств и кончая вашими чувствами, относящимися к духовным ценностям и идеалам. Чувства выполняют в жизни и деятельности человека, в его общении с окружающими людьми мотивирующую роль. В отношении окружающего его мира человек стремится действовать так, чтобы укрепить и усилить свои положительные чувства. Они у него всегда связаны с работой сознания, могут произвольно регулироваться.

Многочисленными физиологическими изменениями в организме сопровождается всякое эмоциональное состояние. На протяжении истории развития данной области психологических знаний не раз предпринимались попытки связать физиологические изменения в организме с теми или иными эмоциями и показать, что комплексы органических признаков, сопровождающие различные эмоциональные процессы, действительно различны.

Стремление найти первопричину эмоциональных состояний обусловило появление различных точек зрения, которые нашли отражение в соответствующих теориях .

В 1872 г. Ч. Дарвин опубликовал книгу «Выражение эмоций у человека и животных», которая явилась поворотным пунктом в понимании связи биологических и психологических явлений, в частности, организма и эмоций. В ней было доказано, что эволюционный принцип применим не только к биофизическому, но и психолого-поведенческому развитию живого, что между поведением животного и человека непроходимой пропасти не существует. Дарвин показал, что во внешнем выражении разных эмоциональных состояний, в экспрессивно-телесных движениях много общего у антропоидов и слепорожденных детей. Эти наблюдения легли в основу теории эмоций, которая получила название эволюционной. Эмоции согласно этой теории появились в процессе эволюции живых существ как жизненно важные приспособительные механизмы, способствующие адаптации организма к условиям и ситуациям его жизни. Телесные изменения, сопровождающие различные эмоциональные состояния, в частности, связанные с соответствующими эмоциями движения, по Дарвину, есть не что иное, как рудименты реальных приспособительных реакций организма.

Современная история эмоций начинается с теории Джемса-Ланге, по которой первопричинами эмоций являются органические (физические, телесные) изменения.

Обязательная включенность телесных реакций в эмоциональные переживания послужила У. Джемсу, выдающемуся американскому психологу, основанием для формулировки теории эмоций, в соответствии с которой субъективно переживаемые эмоции есть не что иное, как переживание телесных изменений, происходящих в организме в ответ на восприятие какого-то факта.

Отражаясь в психике человека через систему обратных связей, они порождают эмоциональное переживание соответствующей модальности Согласно этой точке зрения, сначала под действием внешних стимулов происходят характерные для эмоций изменения в организме и лишь затем, как их следствие, возникает сама эмоция. Таким образом, периферические органические изменения, которые до появления теории Джемса-Ланге рассматривались как следствия эмоций, стали их первопричиной.

В доказательство Джемс предлагает нам представить себе какую-нибудь эмоцию и мысленно вычесть из всего комплекса переживаний все ощущения телесных органов. В результате мы увидим, что от эмоции ничего не останется. Образно эту зависимость, по Джемсу, можно выразить формулой: «Мы плачем не потому, что нам грустно, но нам грустно потому, что мы плачем» .

Альтернативную точку зрения на соотношение органических и эмоциональных процессов предложил У. Кеннон. Он одним из первых отметил тот факт, что телесные изменения, наблюдаемые при возникновении разных эмоциональных состояний, весьма похожи друг на друга и по разнообразию недостаточны для того, чтобы вполне удовлетворительно объяснить качественные различия в высших эмоциональных переживаниях человека. Внутренние органы, с изменениями состояний которых Джемс и Ланге связывали возникновение эмоциональных состояний, кроме того, представляют собой довольно малочувствительные структуры, которые очень медленно приходят в состояние возбуждения. Эмоции же обычно возникают и развиваются довольно быстро.

Самым сильным контраргументом Кеннона к теории Джемса–Ланге оказался следующий: искусственно вызываемое прекращение поступления органических сигналов в головной мозг не предотвращает возникновение эмоций. Положения Кеннона были развиты П. Бардом, который показал, что на самом деле и телесные изменения, и эмоциональные переживания, связанные с ними, возникают почти одновременно.

В более поздних исследованиях обнаружилось, что из всех структур головного мозга собственно с эмоциями более всего функционально связан даже не сам таламус, а гипоталамус и центральные части лимбической системы. В экспериментах, проведенных на животных, было установлено, что электрическими воздействиями на эти структуры можно управлять эмоциональными состояниями, такими, как гнев, страх (Х. Дельгадо).

Психоорганическая теория эмоций (так условно можно назвать концепции Джемса–Ланге и Кеннона–Барда) получила дальнейшее развитие под влиянием элекгрофизиологических исследований мозга. На ее базе возникла активационная теория Линдсея–Хебба. Согласно этой теории эмоциональные состояния определяются влиянием ретикулярной формации нижней части ствола головного мозга. Эмоции возникают вследствие нарушения и восстановления равновесия в соответствующих структурах центральной нервной системы. Активационная теория базируется на следующих основных положениях:

Электроэнцефалографическая картина работы мозга, возникающая при эмоциях, является выражением так называемого «комплекса активации», связанного с деятельностью ретикулярной формации.

Работа ретикулярной формации определяет многие динамические параметры эмоциональных состояний: их силу, продолжительность, изменчивость и ряд других.

Вслед за теориями, объясняющими взаимосвязь эмоциональных и органических процессов, появились теории, описывающие влияние эмоций на психику и поведение человека. Эмоции, как оказалось, регулируют деятельность, обнаруживая вполне определенное на нее влияние в зависимости от характера и интенсивности эмоционального переживания. Д.О. Хеббу удалось экспериментальным путем получить кривую, выражающую зависимость между уровнем эмоционального возбуждения человека и успешностью его практической деятельности.

Для достижения наивысшего результата в деятельности нежелательны как слишком слабые, так и очень сильные эмоциональные возбуждения. Для каждого человека (а в целом и для всех людей) имеется оптимум эмоциональной возбудимости, обеспечивающий максимум эффективности в работе. Оптимальный уровень эмоционального возбуждения, в свою очередь, зависит от многих факторов: от особенностей выполняем мой деятельности, от условий, в которых она протекает, от индивидуальности включенного в нее человека и от многого другого. Слишком слабая эмоциональная возбужденность не обеспечивает должной мотивации деятельности, а слишком сильная разрушает ее, дезорганизует и делает практически неуправляемой.

У человека в динамике эмоциональных процессов и состояний не меньшую роль, чем органические и физические воздействия, играют когнитивно-психологические факторы (когнитивные означает относящиеся к знаниям). В связи с этим были предложены новые концепции, объясняющие эмоции у человека динамическими особенностями когнитивных процессов.

Одной из первых подобных теорий явилась теория когнитивного диссонанса Л. Фестингера. Согласно ей положительное эмоциональное переживание возникает у человека тогда, когда его ожидания подтверждаются, а когнитивные представления воплощаются в жизнь, т.е. когда реальные результаты деятельности соответствуют намеченным, согласуются с ними, или, что то же самое, находятся в консонансе. Отрицательные эмоции возникают и усиливаются в тех случаях, когда между ожидаемыми и действительными результатами деятельности имеется расхождение, несоответствие или диссонанс.

Субъективно состояние когнитивного диссонанса обычно переживается человеком как дискомфорт, и он стремится как можно скорее от него избавиться. Выход из состояния когнитивного диссонанса может быть двояким: или изменить когнитивные ожидания и планы таким образом, чтобы они соответствовали реально полученному результату, или попытаться получить новый результат, который бы согласовывался с прежними ожиданиями. В современной психологии теория когнитивного диссонанса нередко используется для того, чтобы объяснить поступки человека, его действия в различных социальных ситуациях. Эмоции же рассматриваются в качестве основного мотива соответствующих действий и поступков. Лежащим в их основе когнитивным факторам придается в детерминации поведения человека гораздо большая роль, чем органическим изменениям.

Доминирующая когнитивистская ориентация современных психологических исследований привела к тому, что в качестве змоциогенных факторов стали рассматривать также и сознательные оценки, которые человек дает ситуации. Полагают, что такие оценки непосредственно влияют на характер эмоционального переживания.

К тому, что было сказано об условиях и факторах возникновения эмоций и их динамики У. Джемсом, К Ланге, У. Кенноном, П. Бардом, Д. Хеббом и Л. Фестингером, свою лепту внес С. Шехтер. Он показал, что немалый вклад в эмоциональные процессы вносят память и мотивация человека. Концепция эмоций, предложенная С. Шехтером, получила название когнитивно-физиологической.

Согласно этой теории на возникшее эмоциональное состояние помимо воспринимаемых стимулов и порождаемых ими телесных изменений оказывают воздействие прошлый опыт человека и оценка им наличной ситуации с точки зрения актуальных для него интересов и потребностей. Косвенным подтверждением справедливости когнитивной теории эмоций является влияние на переживания человека словесных инструкций, а также той дополнительной эмоциогенной информации, которая предназначена для изменения оценки человеком возникшей ситуации.

В одном из экспериментов, направленном на доказательство высказанных положений когнитивной теории эмоций, людям давали в качестве «лекарства» физиологически нейтральный раствор в сопровождении различных инструкций. В одном случае им говорили о том, что данное «лекарство» должно будет вызвать у них состояние эйфории, в другом - состояние гне. После принятия соответствующего «лекарства» испытуемых через некоторое время, когда оно по инструкции должно было начать действовать, спрашивали, что они ощущают. Оказалось, что те эмоциональные переживания, о которых они рассказывали, соответствовали ожидаемым по данной им инструкции.

Было показано также, что характер и интенсивность эмоциональных переживаний человека в той или иной ситуации зависят от того, как их переживают другие, рядом находящиеся люди. Это значит, что эмоциональные состояния могут передаваться от человека к человеку, причем у человека в отличие от животных качество коммуницируемых эмоциональных переживаний зависит от его личного отношения к тому, кому он сопереживает.

Отечественный физиолог П.В. Симонов попытался в краткой символической форме представить свою совокупность факторов, влияющих на возникновение и характер эмоции. Он предложил для этого следующую формулу:

Э = F(П, (Ин-Ис, ...)),

где Э - эмоция, ее сила и качество; /7 - величина и специфика актуальной потребности; (Ин - Ис) - оценка вероятности (возможности) удовлетворения данной потребности на основе врожденного и прижизненно приобретаемого опыта; Ин- информация о средствах, прогностически необходимых для удовлетворения существующей потребности; Ис - информация о средствах, которыми располагает человек в данный момент времени. Согласно формуле, предложенной П.В. Симоновым (его концепция также может быть отнесена к разряду когнитивистских и имеет специальное название - информационная), сила и качество возникшей у человека эмоции в конечном счете определяются силой потребности и оценкой способности ее удовлетворения в сложившейся ситуации.

Ведущую роль в регуляции эмоциональных состояний играет кора больших полушарий. И.П. Павловым было показано, что именно кора регулирует протекание и выражение эмоций, держит под своим контролем все явления, происходящие в теле, оказывает тормозящее влияние на подкорковые центры, управляет ими. Существенную роль в эмоциональных переживаниях человека играет вторая сигнальная система, поскольку переживания возникают не только при непосредственных воздействиях внешней среды, но также могут быть вызваны словами, мыслями.

Автор курсовой работы разделяет концепцию о двойственной природе эмоций. Физиологические изменения являются одним из двух компонентов эмоций, причем компонентом весьма неспецифическим. Ряд физиологических реакций проявляется как при положительных, так и при отрицательных эмоциях, например сердце может забиться не только от страха, но и от радости, это же справедливо и в отношении частоты дыхания и многих других реакций. Специфичность эмоции придает та субъективная окраска переживаний, благодаря которой мы никогда не спутаем страх с радостью, несмотря на сходство некоторых сопровождающих их физиологических реакций. Субъективное переживание эмоции, т.е. ее качественная особенность, называется модальностью эмоции. Модальность эмоций - это и есть субъективно переживаемые страх, радость, удивление, досада, гнев, отчаяние, восторг, любовь, ненависть и т.д.

Таким образом, по мнению авторов учебного пособия , каждая эмоция состоит из двух компонентов - импрессивного, характеризующегося переживанием субъективной неповторимости данной эмоции, и экспрессивного - непроизвольных реакций организма, включающих в свой состав реакции внутренних органов и систем, недифференцированные мышечные реакции (дрожь, усиление тонуса), а также так называемые выразительные движения, имеющие помимо всего прочего коммуникативный, сигнальный характер (крик, мимика, поза, интонации голоса).

1.3 Эмоциональные состояния

Как уже упоминалось выше, основные эмоциональные состояния, которые испытывает человек, делятся на: собственно эмоции, чувства и аффекты.

Эмоции и чувства предвосхищают процесс, направленный на удовлетворение потребности, имеют идеаторный характер и находятся как бы в начале его. Эмоции обычно следуют за актуализацией мотива и до рациональной оценки адекватности ему деятельности субъекта. Они есть непосредственное отражение, переживание сложившихся отношений, а не их рефлексия. Эмоции способны предвосхищать ситуации и события, которые реально еще не наступили, и возникают в связи с представлением о пережитых ранее или воображаемых ситуациях.

Чувства же носят предметный характер, связываются с представлением или идеей о некотором объекте. Другая особенность чувств состоит в том, что они совершенствуются и, развиваясь, образуют ряд уровней, начиная от непосредственных чувств и кончая высшими чувствами, относящимися к духовным ценностям и идеалам. Чувства носят исторический характер. В индивидуальном развитии человека чувства играют важную роль. Они выступают как значимый фактор в формировании личности, в особенности ее мотивационной сферы. На базе положительных эмоциональных переживаний типа чувств появляются и закрепляются потребности и интересы человека. Чувства выполняют в жизни и деятельности человека, в его общении с окружающими людьми мотивирующую роль.

Аффекты – это особо выраженные эмоциональные состояния, сопровождаемые видимыми изменениями в поведении человека, который их испытывает. Аффект не предшествует поведению, а как бы сдвинут на его конец. Это реакция, которая возникает в результате уже совершенного действия или поступка и выражает собой субъективную эмоциональную окраску с точки зрения того, в какой степени в итоге совершения данного поступка удалось достичь поставленной цели, удовлетворить стимулировавшую его потребность. Аффекты способствуют формированию в восприятии так называемых аффективных комплексов, выражающих собой целостность восприятия определенных ситуаций. Развитие аффекта подчиняется следующему закону: чем более сильным является исходный мотивационный стимул поведения, и чем больше усилий пришлось затратить на то, чтобы его реализовать, чем меньше итог, полученный в результате всего этого, тем сильнее возникающий аффект. В отличие от эмоций и чувств аффекты протекают бурно, быстро, сопровождаются резко выраженными органическими изменениями и двигательными реакциями. Аффекты способны оставлять сильные и устойчивые следы в долговременной памяти.

Эмоциональная напряженность, накапливаемая в результате возникновения аффектогенных ситуаций, может суммироваться и рано или поздно, если ей вовремя не дать выхода, привести к сильной и бурной эмоциональной разрядке, которая, снимая напряжение, часто влечет за собой ощущение усталости, подавленности, депрессии.

Стресс – состояние чрезмерно сильного и длительного психологического напряжения, которое возникает у человека, когда его нервная система получает эмоциональную перегрузку. Стресс дезорганизует деятельность человека, нарушает нормальный ход его поведения. Стрессы, особенно если они часты и длительны, оказывают отрицательное влияние не только на психологическое состояние, но и на физическое здоровье человека. Они представляют собой главные “факторы риска“ при появлении и обострении таких заболеваний, как сердечно-сосудистые и желудочно-кишечного тракта.

Страсть - еще один вид сложных, качественно своеобразных и встречающихся только у человека эмоциональных состояний. Страсть представляет собой сплав эмоций, мотивов и чувств, сконцентрированных вокруг определенного вида деятельности или предмета. Страсть – большая сила, поэтому так важно, на что она направляется. Увлечение страсти может исходить из неосознанных телесных влечений, и оно может быть проникнуто величайшей сознательностью и идейностью. Страсть означает, по существу, порыв, увлечение, ориентацию всех устремлений и сил личности в едином направлении, сосредоточение их на единой цели. Именно потому, что страсть собирает, поглощает и бросает все силы на что-то одно, она может быть пагубной и даже роковой, но именно поэтому же она может быть и великой. Ничто великое на свете еще никогда не совершалось без великой страсти.

Говоря о различных видах эмоциональных образований и состояний, нужно выделить настроение. Под настроением понимают общее эмоциональное состояние личности, выражающееся в “строе” всех ее проявлений. Две основные черты характеризуют настроение в отличие от других эмоциональных образований. Эмоции, чувства связаны с каким-нибудь объектом и направлены на него: мы радуемся чему-то, огорчаемся чем-то, тревожимся из-за чего-то; но когда у человека радостное настроение, он не просто рад чему-то, а ему радостно – иногда, особенно в молодости, так, что все на свете представляется радостным и прекрасным. Настроение не предметно, а личностно – это, во-первых, и, во-вторых, оно не специальное переживание, приуроченное к какому-то частному событию, а разлитое общее состояние.

Настроение теснейшим образом связанно с тем, как складываются для личности жизненно важные отношения с окружающими и с ходом собственной деятельности. Проявляясь в ”строе” этой деятельности, вплетенной в действенные взаимоотношения с окружающими, настроение в ней же и формируется. При этом существенным для настроения, конечно, не сам по себе объективный ход событий независимо от отношения к нему личности, а также и то, как человек расценивает происходящее и относится к нему. Поэтому настроение человека существенно зависит от его индивидуальных характерологических особенностей, в частности от того, как он относится к трудностям – склонен ли он, их переоценивать и падать духом, легко демобилизуясь, либо перед лицом трудностей он, не предаваясь беспечности, умеет сохранить уверенность в том, что с ними справится.

Эмоции воздействуют на тело и разум человека, они влияют практически на все аспекты его существования. У человека, переживающего эмоцию, можно зафиксировать изменение электрической активности мышц лица. Некоторые изменения наблюдаются при этом и в электрической активности мозга, в функционировании кровеносной дыхательной систем. Пульс разгневанного или испуганного человека может на 40-60 ударов в минуту превышать нормальный. Столь резкие изменения соматических показателей при переживании человеком сильной эмоции указывают на то, что в этом процессе задействованы практически все нейрофизиологические и соматические системы организма. Эти изменения неизбежно сказываются на восприятии, мышлении и поведении индивида, и в крайних случаях могут приводить к соматическим психическим нарушениям. Эмоция активирует вегетативную нервную систему, которая в свою очередь воздействует на эндокринную и нервно-гуморальную системы. Разум и тело требуют действия. Если же адекватное эмоции поведение по тем или иным причинам невозможно для индивида, ему грозят психосоматические расстройства. Но совсем не обязательно переживать психосоматический криз, чтобы почувствовать, насколько мощное влияние оказывают эмоции практически на все соматические и физиологические функции организма. Какой бы ни была эмоция, переживаемая человеком, - мощной или едва выраженной – она всегда вызывает физиологические изменения в его организме, и эти изменения порой столь серьёзны, что их невозможно игнорировать. Разумеется, при сглаженных, неотчётливых эмоциях соматические изменения выражены не столь ярко, - не достигая порога осознания, они часто остаются незамеченными. Но не стоит преуменьшать значения подобных безотчётных, подпороговых процессов для организма. Соматические реакции на умеренную эмоцию не столь интенсивны, как бурная реакция на яркое эмоциональное переживание, но продолжительность воздействия подпороговой эмоции может быть очень долгой. То, что мы называем “настроением“, обычно формируется под воздействием именно таких эмоций. Пролонгированная негативная эмоция, даже умеренной интенсивности, может быть крайне опасной и, в конце концов, чревата даже физическими или душевными расстройствами. Исследования в области нейрофизиологии позволяют предположить, что эмоции и настроение влияют на иммунную систему, снижают сопротивляемость болезням. Если в течение долгого времени вы испытываете злость, тревогу или депрессию, - пусть даже эти эмоции будут слабовыраженными, - то у вас больше шансов заболеть ОРЗ, гриппом или подхватить кишечную инфекцию. Влияние эмоций на человека генерализованно, но каждая эмоция воздействует на него по-своему. Переживание эмоции изменяет уровень электрической активности головного мозга, диктует, какие мышцы лица, и тела должны быть напряжены или расслаблены, управляет эндокринной, кровеносной и дыхательной системами организма.

Устранение нежелательных эмоциональных состояний

К. Изард отмечает три способа устранения нежелательного эмоционального состояния:

1) посредством другой эмоции;

2) когнитивная регуляция;

3) моторная регуляция .

Первый способ регуляции предполагает сознательные усилия, направленные на активацию другой эмоции, противоположной той, которую человек переживает и хочет устранить. Второй способ связан с использованием внимания и мышления для подавления нежелательной эмоции или установления контроля над нею. Это переключение сознания на события и деятельность, вызывающие у человека интерес, положительные эмоциональные переживания. Третий способ предполагает использование физической активности, как канала разрядки возникшего эмоционального напряжения .

Частные способы регуляции эмоционального состояния (например, использование дыхательных упражнений, психическая регуляция, использование «защитных механизмов», изменение направленности сознания) в основном укладываются в три глобальных способа, отмеченных Изардом.

В настоящее время разработано много различных способов саморегуляции: релаксационная тренировка, аутогенная тренировка, десенсибилизация, реактивная релаксация, медитация и др.

Психическая регуляция связана либо с воздействием извне (другого человека, музыки, цвета, природного ландшафта), либо с саморегуляцией.

И в том и в другом случае наиболее распространенным является способ, разработанный в 1932 году немецким психиатром И. Шультцем (1966) и названный «аутогенной тренировкой». В настоящее время появилось много ее модификаций (Алексеев, 1978; Вяткин, 1981; Горбунов, 1976; Марищук, Хвойнов, 1969; Черникова, Дашкевич, 1968, 1971, и др.).

Наряду с аутогенной тренировкой известна и другая система саморегуляции - «прогрессивная релаксация» (мышечное расслабление). При разработке этого способа Э. Джекобсон исходил из того факта, что при многих эмоциях наблюдается напряжение скелетных мышц. Отсюда он в соответствии с теорией Джемса-Ланге для снятия эмоциональной напряженности (тревоги, страха) предлагает расслаблять мышцы. Этому способу соответствуют и рекомендации изображать на лице улыбку в случае негативных переживаний и активизировать чувство юмора. Переоценка значимости события, расслабление мышц, после того как человек отсмеялся, и нормализация работы сердца - вот слагаемые положительного воздействия смеха на эмоциональное состояние человека.

А.В. Алексеевым (1978) создана новая методика, названная «психорегулирующей тренировкой», которая от аутогенной отличается тем, что в ней не используется внушение «ощущения тяжести» в различных частях тела, а также тем, что в ней есть не только успокаивающая, но и возбуждающая часть. В нее включены некоторые элементы из методик Э. Джекобсона и Л. Персиваля. Психологической основой этого метода является бесстрастная концентрация внимания на образах и ощущениях, связанных с расслаблением скелетных мышц .

Изменение направленности сознания. Варианты этого способа саморегуляции разнообразны.

Отключение (отвлечение) состоит в умении думать о чем угодно, кроме эмоциогенных обстоятельств. Отключение требует волевых усилий, с помощью которых человек пытается сосредоточить внимание на представлении посторонних объектов и ситуаций. Отвлечение использовалось и в русских лечебных заговорах как способ устранения отрицательных эмоций (Свенцицкая, 1999).

Переключение связано с направленностью сознания на какое-нибудь интересное дело (чтение увлекательной книги, просмотр фильма и т. п.) или на деловую сторону предстоящей деятельности. Как пишут А. Ц. Пуни и Ф. А. Гребаус, переключение внимания с мучительных раздумий на деловую сторону даже предстоящей деятельности, осмысление трудностей через их анализ, уточнение инструкций и заданий, мысленное повторение предстоящих действий, сосредоточение внимания на технических деталях задания, тактических приемах, а не на значимости результата, дает лучший эффект, чем отвлечение от предстоящей деятельности.

Снижение значимости предстоящей деятельности или полученного результата осуществляется путем придания событию меньшей ценности или вообще переоценки значимости ситуации по типу «не очень-то и хотелось», «главное в жизни не это, не стоит относиться к случившемуся, как к катастрофе», «неудачи уже были, и теперь я отношусь к ним по-другому» и т. д. Вот как Л.Н. Толстой описывает в «Анне Карениной» использование последнего приема Левиным: «Еще в первое время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: "Так же краснел и вздрагивал я, считая все погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело сестры. И что же? Теперь, когда прошли годы, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчить меня. Так же будет и с этим горем. Пройдет время, и я буду к этому равнодушен"».

Снять у себя эмоциональное напряжение помогают следующие способы.

Получение дополнительной информации, снимающей неопределенность ситуации.

Разработка запасной отступной стратегии достижения цели на случай неудачи (например, если не поступлю в этот институт, то пойду в другой).

Откладывание на время достижения цели в случае осознания невозможности сделать это при наличных знаниях, средствах и т. п.

Физическая разрядка (как говорил И.П. Павлов, нужно «страсть вогнать в мышцы»); поскольку при сильном эмоциональном переживании организм дает мобилизационную реакцию для интенсивной мышечной работы, нужно ему дать эту работу. Для этого можно совершить длительную прогулку, заняться какой-нибудь полезной физической работой и т. д. Иногда такая разрядка происходит у человека как бы сама собой: при крайнем возбуждении он мечется по комнате, перебирает вещи, рвет что-либо и т. д. Тик (непроизвольное сокращение мышц лица), возникающий у многих в момент волнения, тоже является рефлекторной формой моторной разрядки эмоционального напряжения.

Слушание музыки.

Написание письма, запись в дневнике с изложением ситуации и причины, вызвавшей эмоциональное напряжение. Рекомендуют разделить лист бумаги на две колонки .

Использование защитных механизмов. Нежелательные эмоции можно преодолеть или снизить их выраженность с помощью стратегий, называемых механизмами защиты. 3. Фрейд выделил несколько таких защит.

Уход - это физическое или мысленное бегство от слишком трудной ситуации. У маленьких детей это наиболее распространенный защитный механизм.

Идентификация - процесс присвоения установок и взглядов других людей. Человек перенимает установки могущественных в его глазах людей и, становясь похожим на них, меньше чувствует свою беспомощность, что приводит к снижению тревоги.

Проекция - это приписывание своих собственных асоциальных мыслей и поступков кому-то другому: «Это сделал он, а не я». По существу, это перекладывание ответственности на другого.

Смещение - подмена реального источника гнева или страха кем-то или чем-то. Типичным примером такой защиты является косвенная физическая агрессия (вымещение зла, досады на объекте, не имеющем отношения к ситуации, вызвавшей эти эмоции).

Отрицание - это отказ признать, что какая-то ситуация или какие-то события имеют место. Мать отказывается верить, что ее сына убили на войне, ребенок при смерти любимого им домашнего животного делает вид, будто он все еще живет и спит с ними по ночам. Этот вид защиты более характерен для маленьких детей.

Вытеснение - крайняя форма отрицания, бессознательный акт стирания в памяти пугающего или неприятного события, вызывающего тревогу, отрицательные переживания.

Регрессия - возвращение к более онтогенетически ранним, примитивным формам реагирования на эмоциогенную ситуацию.

Реактивное образование - поведение, противоположное имеющимся мыслям и желаниям, вызывающим тревогу, с целью их маскировки. Свойственно более зрелым детям, а также взрослым. Например, желая скрыть свою влюбленность, человек будет проявлять к объекту обожания недружелюбность, а подростки - и агрессивность.

Настойчивые попытки воздействовать на очень взволнованного человека для его успокоения при помощи уговоров, убеждения, внушения, как правило, не бывают успешными из-за того, что из всей информации, которая сообщается волнующемуся, он выбирает, воспринимает и учитывает только то, что соответствует его эмоциональному состоянию. Больше того, эмоционально возбужденный человек может обидеться, посчитав, что его не понимают. Лучше дать такому человеку выговориться и даже поплакать. «Слеза всегда смывает что-то и утешение несет», - писал В. Гюго.

Использование дыхательных упражнений, по мнению В. Л. Марищука (1967), Р. Деметера (1969), О. А. Черниковой (1980) и других психологов и физиологов является наиболее доступным способом регуляции эмоционального возбуждения. Применяются различные способы. Р. Деметер использовал дыхание с применением паузы:

1) без паузы: обычное дыхание - вдох, выдох;

2) пауза после вдоха: вдох, пауза (две секунды), выдох;

3) пауза после выдоха: вдох, выдох, пауза;

4) пауза после вдоха и выдоха: вдох, пауза, выдох, пауза;

5) полвдоха, пауза, полвдоха и выдох;

6) вдох, полвыдоха, пауза, полвыдоха;

7) полвдоха, пауза, полвдоха, полвыдоха, пауза, полвыдоха.

Вдох носом - выдох носом;

Вдох носом - выдох ртом;

Вдох ртом - выдох ртом;

Вдох ртом - выдох носом.

Вначале эффект может быть небольшим. По мере повторения упражнений положительный эффект возрастает, однако ими не следует злоупотреблять.

Канадский ученый Л. Персиваль предложил использовать дыхательные упражнения в сочетании с напряжением и расслаблением мышц. Делая задержку дыхания на фоне напряжения мышц, а затем спокойный выдох, сопровождаемый расслаблением мышц, можно снять чрезмерное волнение .

Заключение

В ходе подготовки курсовой работы были решены следующие задачи:

1. Раскрыто понятие эмоций, их виды и роль в жизни человека.

2. Проведен обзор психологических теорий по проблеме эмоций.

3. Описаны характеристики основных эмоциональных состояний.

4. Приведены способы устранения негативных эмоциональных состояний.

Эмоции – это элементарные переживания, возникающие у человека под влиянием общего состояния организма и хода процесса удовлетворения актуальных потребностей.

В зависимости от длительности, интенсивности, предметности или неопределенности, а также качества эмоций, все эмоции разделяют на эмоциональные реакции, эмоциональные состояния и эмоциональные отношения.

Эмоциональные состояния характеризуются большей длительностью, которая может измеряться часами и днями. По своей модальности эмоциональные состояния могут представать в форме раздражительности, тревоги, благодушия, различных оттенков настроения - от депрессивных состояний до состояния эйфории. В психологической литературе распространено также деление эмоциональных состояний, которые испытывает человек, на собственно эмоции, чувства и аффекты.

Стремление найти первопричину эмоциональных состояний обусловило появление различных точек зрения, которые нашли отражение в соответствующих психологических теориях.

Способы устранения нежелательного эмоционального состояния:

1. Психическая регуляция

2. Изменение направленности сознания (Отключение, переключение, снижение значимости предстоящей деятельности или полученного результата).

5. Использование защитных механизмов (уход, идентификация, проекция, смещение);

6. Дыхательные упражнения.

Список литературы

1. Аверин В.А. Психология личности: Учебное пособие. – СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 1999. – 89 с.

2. Анохин П.К. Эмоции // Психология эмоций: Тексты. - М., 1984. - С. 173.

3. Бодров В. А. Информационный стресс: Учебное пособие для вузов. – М.: ПЕР СЭ, 2000. – 352 с.

4. Вилюнас В.К. Основные проблемы психологической теории эмоций. – М.: Педагогика, 1988.

5. Дашкевич О.В. Эмоциональная регуляция деятельности в экстремальных условиях: Автореф. дис. … д-ра психол. наук. М.,1985. 48 с.

6. Изард К. Эмоции человека / К.Изард- М.,1980.

7. Изард К.Э. Психология эмоций. пер. с англ. СПб., 1999. 464 с.

8. Ильин Е.П. Эмоции и чувства.2-е издание. СПб.: Питер. – 2007. – 784 с.

9. Леонтьев Д.А. Внутренний мир личности. // Психология личности в трудах отечественных психологов. / Сост. Л.В. Куликова. – СПб.: Питер, 2000. – С.372 – 377.

10. Лучшие психологические тесты. / Под ред. А.Ф.Кудряшова.- Петрозаводск,1992, с.62-67.

11. Маклаков А.Г. Общая психология. – СПб: Питер, 2005. – 583 с.

12. Нагаев В.В., Жолковская Л.А. Основы клинической психологии. Учебное пособие для студентов вузов - Москва: ЮНИТИ-ДАНА, 2007.- 463 с.

13. Немов Р.С. Психология. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2000. – 688 с.

14. Психология / Под ред. А.А. Крылова. – М.: Проспект, 2001. – 584 с.

15. Психология эмоций. Тексты / Под ред. В. К. Вилюнаса, Ю. Б. Гиппенрейтер. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. - 288 с

16. Реан А. А., Бордовская Н. В., Розум С. И. Психология и педагогика. - СПб.: Питер, 2002. - 432 с.: ил.

17. Ребер А. Большой психологический словарь. – М.: Вече; Аст, 2000. – 680 с.

18. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии - СПб: Издательство «Питер», 2000 - 712 с.: ил.

19. Рудик П.А. Психология. М., 1958.

20. Ольшанникова А.Е. К психологической диагностике эмоциональности. / Проблемы общей, возрастной, педагогической психологии. - М.: Педагогика, 1988, с.246-262.

21. Черепухин Ю.М. Типология мужского одиночества // Российская семья в изменяющемся обществе / Отв.ред. Е.В.Фотеева. М.:Институт социологии РАН, 1995.

22. Черникова О.А. Роль эмоций в волевых действиях спортсменов // Проблемы психологии. М., 1962. С. 33-48.

Почти всем клиентам я на каком-то этапе рассказываю, как возникают проблемы. Говорю, что все дело в эмоциях. В жизни случаются события – так она устроена. А те из них, что окрашиваются неприятными эмоциями мы и называем проблемами. То есть по итогу, лечить приходится именно эту душевную боль. Тогда меняется и отношение, и подход к событиям – без негативных переживаний они перестают казаться проблемами.

Эмоции обычно описывают тавтологично, как оценивающее, пристрастное отношение к ситуации. Здесь выражаю свой опять же ненаучный взгляд. Статья для меня оказалась непростой в том смысле, что на отражение собственных наблюдений в более-менее точных формулировках ушло много времени. Некоторые абзацы удалял и переписывал ни по разу, пока тема не зазвучала хотя бы относительно приближено к тому, как я ее вижу. И все равно теоретическая модель пока сыроватая. Имейте смелость сомневаться во всем нижеописанном.

Подкожные автоматизмы

Если внимательно приглядеться к тому, как мы совершаем выбор, как, вообще, действуем, то на поверхности сознания эти управляющие личностью рычажки, ощущаются, как наши собственные побуждения. Однако в одних побуждениях мы без колебаний признаем свои реальные желания, а иные кажутся чуждыми, словно нечто изнутри в обход нашей воли принуждает к своим стихийным целям, оторванным от сознательной программы личности.

Когда размышлял об этих подспудных побудителях, на ум спонтанно пришла фраза: «подкожные автоматизмы». Это – давние желания, начавшие жить своей жизнью. Мы можем забыть о том, чего когда-то хотели, но желание уже развернулось на территории психики, присвоило себе часть нашей жизненной энергии и развилось в эмоцию.

Сегодняшние ситуации могут нашему напоминать прошлое, где остались неудовлетворенные эмоции. В настоящем они пробуждаются и выстреливают неожиданно, как черт из табакерки, требуя реализации.

То есть когда-то эти требования были сознательными и ощущались как собственные. Но в последствии, не будучи реализованными, до поры до времени скрылись. С годами личность растет, меняются взгляды, подходы. Но подкожные автоматизмы посажены так глубоко в душе, что нынешние трансформации личности их могут никак не затрагивать – просто какая-то незначимая рябь где-то далеко на поверхности «океана» психики. Поэтому, всплывая в актуальной ситуации на ту самую «поверхность», древние эмоции, порой, кажутся стихийными и чужеродными, словно человек стал одержимым какой-то потусторонней силой.

Агрессивную разновидность глубинных бессознательных побуждений суеверно так и называют – внутренними демонами. И это – ничто иное, как наши собственные желания, за которые мы отказываемся нести .

Эти отделенные от общей канвы личности брожения, пока мы их не признаем, в каком-то смысле действительно живут собственной жизнью. Они могут проступать в сновидениях, выражаясь в «странных» ситуациях и несвойственных личности поступках.

Большая часть эмоций диктуется такими закадровыми рычагами. Поэтому так трудно эмоциями управлять – они возникают словно сами по себе, как наводнение. В итоге эмоции управляют нами просто потому, что зарождаются из таких недр души, до которых дневное сознание допуска уже давно не имеет.

Координаты эмоций

Для справки:
Эмоции часто путают с чувствами. Обычно чувства описывают как некое устоявшееся эмоциональное отношение, например: стабильная любовь или ненависть к человеку. Эмоции в противовес чувствам ситуативны и кратковременны – эдакие чувственные порывы.

Термин «чувства» неоднозначен, его используют в том числе и для телесных ощущений, когда говорят о пяти органах чувств. Поэтому в статье во избежание путаницы я использую обобщенно только термин «эмоции». К тому же, как я это вижу, чувства – это и есть такие вот «аномально» затянувшиеся эмоции. О причинах этой затянутости буду говорить ниже.

Эмоция – это энергия намерения, призванная заряжать конкретные действия. У большинства эмоций есть две опорных координаты вдоль, которых они движутся – это «цель» и «поражение».

Намерение эмоции – это решительность осуществить цель. С появлением намерения эмоция разгорается и мотивирует, толкает к цели и отталкивает от поражения. Этими свойствами обладают даже внешне пассивные эмоции – такие, как грусть, обида или жалость к себе.

Цель – это «победа», достижение условия, при котором намерение эмоции удовлетворяется, и эмоция перестает вырабатываться, высвобождая энергию, которую занимала, чтобы «звучать».

Поражение – это запретное условие, при котором цель эмоции как бы признается окончательно проваленной. При этом эмоция, опять же, перестает вырабатываться.

Разочарование – еще одно условие (самое распространенное), при котором эмоция растворяется. Это – ситуация, когда цель эмоции признается неактуальной, более не имеющей ценности. Чаще всего разочарование случается, когда эмоция достигает своей цели.

Можно выделить частичное разочарование – это, когда значение цели эмоции снижается, и сила эмоции сокращается.

Эмоции – это изначально нейтральная энергия, профильтрованная и окрашенная намерениями. Вкус отдельной эмоции как бы напоминает об этом конкретном намерении, ведет по маршруту его реализации. Вкус этот всегда двойственный – в нем смешаны предвкушение успеха и страх провала. Чем более значимым для жизни воспринимается намерение, тем больше энергии под него выделяется, тем, соответственно – мощней эмоция.

Затянувшиеся эмоции

Эмоциональная проблема (психическое страдание) кроется даже не в проваленном намерении эмоции, а в приближении к провалу. Именно отклонение от цели (или хотя бы его предвкушение), и движение в сторону провала вызывает страдание – ситуацию, которую обычно и называют проблемой.

В зависимости от близости к цели, эмоция меняет вкус. Приближение победы. Отклонение от цели грозит запретным провалом, и окрашивает эмоцию аурой безнадеги.

Основная проблема эмоций в том, что они часто так и не достигают ни одной из конечных точек – ни цели, ни провала. А потому так и провисают на холостых оборотах между этими полюсами, то обнадеживая нас победой, то повергая в отчаяние, приближающегося поражения.

Подавленные эмоции – это вечный убыток. Обычный взрослый человек носит в себе целый каскад таких нерешенных проблем, уже толком не понимая, от чего его душа так болит, а чему радуется. Каждое шевеление реальности задевает какие-то внутренние струнки – одну или сразу несколько этих внутренних полярностей – наших эмоций.

Внутренний раскол

Эмоции – это энергия, они заряжают и дают силы. И все бы ладно, если бы энергия эта всегда направлялись на что-то конструктивное и несомненное. Но мы своим поверхностным умом очень уж часто замечаем, насколько невпопад эмоции срабатывают, и попросту их давим, даже не подозревая какими катастрофическими последствиями это чревато.

Так начинается внутренний раскол, где поверхностный ум конфликтует с глубинными переживаниями. И получается такая вот чудная ситуация, где человек, казалось бы, всей душой заинтересованный в собственном благополучии, против себя борется и мир в душе теряет.

Говоря метафорически, внутри нас за право управления соперничают внутренние ребенок и взрослый. У ребенка – основной запас жизненных сил и детские желания. У взрослого – относительно зрелый ум и указка, которой он указывает ребенку, что можно, а что нельзя.

При этом неудовлетворенные глубинные желания не только продолжают искать выхода, но попутно приносят ощущение угрозы того, что удовлетвориться они так и не смогут (приближение «провала»). А угрозу эту наш глубинный детский ум воспринимает, как смертельную, и трясется над ней не на шутку.

В итоге уже взрослый человек констатирует, что вроде бы жизнь его по внешним критериям нормальная, а может быть и удачная, но на душе тяжело, а порой и до чертиков страшно. Его внутренний ребенок отчаялся и проливает слезы.

Вечный облом

Жизненная энергия при этом расходуется откровенно абсурдно. Нутро направляет ее на свои желания, а поверхностный цензор эту воплощенную в эмоциях энергию, оставляя без решения, давит.

В итоге и сил нет, и душа болит, и за эмоции стыдно – мало их давить, так надо еще и каяться за то, что они, вообще, возникают (и это – очередной эмоциональный порочный круг). Ведь «положено» быть умным и собранным, а не импульсивно эмоциональным.

Неудовлетворенные намерения подавленных эмоций продолжают подпитываться энергией, как бы в надежде, что их все-таки удовлетворят. То есть нутро снова и снова констатирует нерешенную проблему и бесконечно подряжает на ее решение свежие порции энергии – наши эмоции. А поверхностный ум их попросту вытесняет в бессознательное. «До лучших времен».

И так по кругу. Механизм, отточенный годами. В итоге задавленные проблемы никуда не уходят, а провисают вечным болезненным фоном.

Таким образом, даже в депрессии у человека всегда есть энергия. Просто она задавлена где-то глубоко внутри – эту закадровую психическую динамо-машину оседлали его вытесненные желания. А на поверхности не остается ни желаний, ни сил.

Подавленные эмоции становятся причиной вечного облома – знакомого всем чувства, что здесь и сейчас постоянно чего-то не хватает, а просто жить и радоваться – это не сбывающаяся мечта.

Вечное детство

Даже «пассивные», детские эмоции, внешне выраженные обиженным плачем – это по-прежнему активное осуществляющееся намерение. Ребенок своих целей иными путями достигать еще не способен.

Например, в детстве мы как бы понимаем без всяких слов, что вселенной есть дело до наших проблем. Стоит себя лишь пожалеть, горько расплакавшись, как помощь тут же приходит. А если маневр не срабатывает, значит, надо жалеть себя в трое сильней и уже не просто плакать, а рыдать в три ручья.

Взрослея мы можем обнаружить бестолковую непродуктивность жалости к себе. Но нечто внутри в обход всей рациональности может по древней привычке к этой практике побуждать. И это нечто действует безгранично убежденно, с твердым знанием настаивая на своем. Так, вроде бы взрослый, здравомыслящий человек с полуоборота становится капризным ребенком, и в горьком плаче ожидает какой-то неясной жалостливой поддержки.

Проблема детских эмоций в том, что они изначально пассивны и в повседневности, требующей активных действий, не работают. А сил между тем расходуют ничуть не меньше, чем внешне активные намерения. Но убежденность в правомерности собственных притязаний под зарядом инфантильных чувств может быть настолько мощной, что даже взрослый человек на них запросто без оглядки ведется. И , как когда-то в детстве.

Самооправдания

Здесь на сайт я часто говорю о том, насколько условны «хорошее» и «плохое», «обязательное» «правильное» и подлежащее исправлению «неправильное», как некритично мы их проглатываем, принимая за чистую монету. Все эти смысловые связки – об эмоциях – наших иррациональных пристрастиях. Насколько слепо мы их давим, настолько же слепо их влиянию следуем.

Какой бы неуместной и дикой эмоция ни казалась, ум сделает все, чтобы ее оправдать, привяжет к обоснованию все возможные рационализации – даже самые нелепые. Пока эмоция звучит, фильтровать себя на предмет адекватности крайне сложно. На поводу у эмоций действуют не разобравшись, без понимания собственных намерений и возможных последствий, как бы безоговорочно доверяя той слепой убежденности, которой эмоция заряжена.

Чем меньше в сознании ясности, тем слабей «фейс-контроль» пролезающих из бессознательного побуждений. При таком раскладе самые разрушительные действия запросто покажутся и оправданными, и правомерными.

В любом деле вообще личное пристрастие имеет тенденцию искажать общую картину происходящего оправданиями персональной выгоды. Так уж мы устроены. Без оглядки действуем на поводу эмоций, порой, даже близко не замечая, как себя водим за нос.

Сознательность

Вот и получается, что и подавление эмоций, и свободное выражение могут оказаться одинаково бестолковыми. Одно ведет к психосоматическим недугам, второе – к деструктивным событийным последствиям.

И при любом раскладе корни переживаний могут сохраняться, приводя к рецидивам. То есть иные эмоции можно удовлетворять вечно, так окончательно и не удовлетворившись, а бессознательное будет снова и снова подсовывать одну и ту же горькую конфету в новых обертках.

Окончательно и без всяких откатов проблема решается, когда изначальный мотив эмоции (стоящий у истоков этой проблемы), осознается со всей ясностью.

То есть, когда мы понимаем, чего именно на самом деле хотели, тогда-то и получается без всякого подавления желаний по-настоящему перехотеть. Буквально тут же отпускает.

Опытный психолог периодически застает эти особенные моменты, когда его клиент, наконец, вернувший себе ответственность за собственные же глубинные желания, обретает облегчение. Энергия перестает расходоваться на непродуктивную эмоцию, и высвободившись, возвращает часть личной силы.

Процесс такого осознания – дело непростое. Эмоции – это такие заряженные бессознательные понимания – часто смутные, размытые и глобальные. Поэтому их нелегко конкретизировать и обезвредить. Есть множество методик. При этом – ни одной халявной. Везде приходится работать, и плотно себя исследовать.

Иногда достаточно внимательного созерцания собственного переживания, чтобы его развернуть и вывести изначальное намерение из бессознательного на «сцену» прямого осознания. Иногда продуктивней работает , где здравый смысл дополняется интуитивным наблюдением ситуации в целом.

При этом не нужно себя уговаривать и убеждать в ответственности за эмоции. Ум и без того склонен интеллектуализировать и рационализировать, чтобы хоть какой-то чепухой себе свои «самовольные» эмоции объяснить и присвоить. Собственные изначальные мотивы необходимо именно осознавать, а не убеждать себя в их авторстве.

Эта статья – лишь краткий взгляд на предмет. В практике – всегда сотни нюансов, в рамки статьи не умещающихся. Тему буду продолжать.

За двадцать лет, прошедших с первого издания этой книги, психология эмоций, конечно, обогатилась и изменилась, однако не в такой мере, что­бы сделать необходимым коренной пересмотр оценок и характерис­тик, данных ей в вводной статье. По этой причине введение к данному изданию будет, как и само издание, только расширено и дополнено ссылками на современные дискуссии и идеи. Такие ссылки и обнов­ление оценок облегчаются появлением за прошедшие десятилетия представительных книг и сборников (например, Dalgleish, Power, 1999; Frijda, 1986; Hurrü, 1986; Levis, Haviland, 1993), среди которых бли­зостью жанра к данной работе особо выделяется сборник, претен­дующий, как и это введение, на обозначение и обсуждение основных проблем психологии эмоций (Ектап, ВаУ1с15оп, 1994). В этом сборнике о 12 «фундаментальных» проблемах, выделенных его составителями, свое мнение высказывают ведущие исследователи эмоций. Такая струк­тура книги делает ее очень удобной для нижеследующего обсужде­ния и оценки состояния проблематики эмоций.

Значение проблемы эмоций едва ли нуждается в обосновании. Ка­кие условия и детерминанты ни определяли бы жизнь и деятельность человека - внутренне, психологически действенными они становятся лишь в том случае, если им удается проникнуть в сферу его эмоцио­нальных отношений, преломиться и закрепиться в ней. Конституируя в человеке пристрастность, без которой немыслим ни один активный его шаг, эмоции со всей очевидностью обнаруживают свое влияние на работе и в семье, в познании и искусстве, в достижениях и душевных кризисах человека.

Такая универсальная значимость эмоций должна являться, каза­лось бы, надежным залогом как повышенного интереса к ним, так и срав­нительно высокой степени их изученности. И действительно, на протя­жении многовековой истории исследования эмоций они пользовались самым пристальным вниманием, им отводилась одна из центральных ролей среди сил, определяющих внутреннюю жизнь и поступки челове­ка. Постепенно уходит в прошлое и тот обрыв интереса к психологии эмоций, который под влиянием позитивизма сдерживал ее развитие на протяжении большой части XX века. Ожидалось даже, что «девя-

ностые годы станут периодом расцвета исследования эмоций, подоб­но тому как семидесятые и восьмидесятые прошли под господством когнитивной науки» (Ekman, Davidson, 1994, с. 4). Такому оптимизму в отношении будущего эмоций созвучен, в частности, факт появления новых журналов: с 1987 г. – Cognition and emotion, с 2001 г. - Етоtion..

Однако бывший и возрождающийся интерес к эмоциям не привел к устоявшимся взглядам в глобальном понимании эмоций, их поло­жение в системе психологических знаний и понятий продолжает ос­таваться неопределенным. Примером такой неопределенности мо­жет служить один из 12 выделенных фундаментальных вопросов психологии эмоций - «Могут ли эмоции быть неосознаваемыми?» (Ekman, Davidson, 1994, гл. 8), свидетельствующий о расхождениях именно в принципиальном понимании эмоций, а чисто формаль­но - отрицающий существование эмоций у животных, либо признаю­щий существование у них сознания.

Развитие психологии эмоций сдерживается серьезными причина­ми - остатками позитивистской традиции считать научным только эмпирическое познание и, с другой стороны, затруднениями в поис­ках средств такого познания, еще тем неравнодушием, изначальной пристрастностью, с которыми к эмоциям во все времена относились различные формы идеологии - религия, этика, культурные ценности и нормы, предписывающие человеку порицать одни и превозносить другие свои побуждения. Но одна из таких причин вызывает больше досаду, чем понимание. Речь идет о недостаточном внимании к, каза­лось бы, очевиднейшему правилу познания - перед тем, как что-либо утверждать, следует узнать, что об этом уже утверждалось.

Нарушая это правило, современная психология эмоций склонна за­мыкаться в собственных дискуссиях, порой только переоткрывая ста­рые идеи. Судя по учебникам, свои корни она отслеживает от бедной психологическим содержанием «периферической» теории У.Джемса 1 и К. Г. Ланге, объясняющей эмоции ссылкой на телесную реакцию, иногда, заглядывая еще дальше назад, от совсем непсихологической теории Ч. Дарвина.

Однако существует много других значительно более содержатель­ных концепций, созданных в более или менее отдаленном прошлом, и к ним никак нельзя относиться со снисходительной легкостью, ко­торая может породиться установкой «современное - значит лучшее»,

сложившейся в других областях познания. Исключения из этого пра­вила встречаются не только в искусстве, и психология эмоций - нагляд­ное тому подтверждение. Иначе разве можно было бы, например, утвер­ждать про концепцию, созданную в XVII в., что «Спиноза поэтому самым тесным образом связан с самой насущной, самой острой злобой дня современной психологии эмоций», что «проблемы Спинозы в нере­шенном виде ждут своего решения» (Выготский, 1970, с. 130).

Через много десятилетий идеям Б. Спинозы стали отдавать должное и в англоязычной литературе, объясняя, кстати, их игнорирование не­угодностью христианству: «Спинозовское понимание эмоций пред­ставляет собой классический пример когнитивной теории эмоций» (Lions, 1999, с. 30). Автор этих слов удивляется встречающимся по­пыткам выдать старые идеи за современные и обещает в статье «...по­казать, что причинно-оценочные теории эмоций, без всяких сомнений, ведут происхождение от эпохи Аристотеля и стоиков, а в наше время обсуждались философами и психологами значительно раньше 1986 г.» (с. 21).

Отсутствие преемственности между теориями, созданными в раз­личные исторические эпохи, не может не осложнять задачу ознаком­ления с психологией эмоций, объединения в единую обобщенную кар­тину всего, что установлено или утверждается в отдельных концепциях и школах. Читатель, желающий составить такую картину по материа­лам данной книги, столкнется еще и с дополнительными затруднени­ями, связанными с тем, что многие концепции воспроизводятся в ней со значительными сокращениями. Впрочем, затруднения легче пре­одолеть, если они известны и когда есть возможность к ним подгото­виться. Я надеюсь, что излагаемые ниже замечания и уточнения смо­гут быть использованы, в частности, и для этой цели.

Следует отметить, что традиционные ссылки на неразработанность проблемы эмоций, противоречивость существующих концепций, ав­торы которых, по словам Э. Клапареда, «не находят согласия ни в фак­тах, ни в словах», хотя и не лишены оснований, являются несколько преувеличенными. Такое впечатление создают формальные особенно­сти концепций, их внешний вид, различия в словаре, формулировках, решаемых проблемах и т. п. Но, хотя с разных сторон, на основе раз­ной терминологии и традиций, эти концепции анализируют тем не ме­нее одно и то же явление действительности - эмоции; уже одного это­го достаточно для того, чтобы формулируемые в них положения при всей внешней несхожести иногда оказывались больше взаимодопол­няющими, чем противоречащими. Для того чтобы их такими уви-

деть, необходима привычка отстраняться от внешнего вида поло­жений и вычленять обсуждаемую в них сторону проблемы эмоций.

Как всякое многогранное явление, эмоциональная сфера отражения может изучаться в различных аспектах, и от теории мы вправе ожидать равномерного освещения всевозможных ее сторон, последовательного раскрытия ее структуры, генезиса, функций и т. п. К сожалению, мно­гое из того, что в учении об эмоциях называется многообещающим словом «теория», по существу представляет собой скорее отдельные фрагменты, лишь в совокупности приближающиеся к такой идеально исчерпывающей теории. Умение не видеть сразу много проблем иног­да является условием продвижения в одной из них, поэтому отдель­ные работы могут быть проницательными, тонкими, могут знакомить нас с очень важными особенностями эмоциональной жизни, но в то же время оставлять нерешенными и даже необозначенными многие не менее интересные и важные вопросы.

Для удобства сопоставления существующих теорий, для их локали­зации в общей панораме проблем, решаемых психологией эмоций, не­обходимо иметь предварительное представление о том, каков сводный вид всей проблематики эмоций, какие вообще вопросы решаются в ее пределах. Ниже я попытаюсь наметить перечень основных проблем, в том или ином сочетании рассматриваемых в работах по психологии эмоций.

Проблема критерия эмоциональных явлений. Самую большую пу­таницу в психологию эмоций вносит отсутствие признаков, которые позволяли хотя бы в первом приближении отличать эмоциональные явления от неэмоциональных. Неопределенность критериев, по кото­рым можно было бы выделить круг явлений, представляющий собой не что иное, как объект психологии эмоций, отражает уже повседневный язык, позволяющий объединять под общим назва­нием чувств такие различные явления, как боль и иронию, красоту и уве­ренность, прикосновение и справедливость. Языковым наследством объясняется тот факт, что анализаторы мы называем не «органами ощу­щений», что было бы строже, а более эмоционально - «органами чувств». Поскольку феноменологический материал, объяснить который при­звана теория эмоций, не обладает отчетливыми признаками, кото­рые могли бы изначально обеспечить единое его понимание, на содер­жание и объем того, что в некоторой концепции относится к эмоциям, влияние неизбежно оказывают концептуальная приверженность и ин­туитивные представления автора. Как писал Э.Б. Титченер, «...психо-

логия чувства пока еще в широких размерах есть психология лич­ного мнения и убеждения», и такое положение продолжает сохра­няться. На запутанность реального соотношения того, что в разных концепциях обсуждается под одними и теми же названиями эмоций, страстей или чувств, влияние оказывало еще и то обстоятельство, что они создавались на разных языках и в разные эпохи, имеющие свои традиции в употреблении таких понятий. Следствием всего этого является свойственная психологии эмоций предельная терминоло­гическая разноголосица, из-за которой в ней очень важно учитывать условность названий и решать вопрос об их соотношении не по внеш­нему звучанию, а на основе придирчивой проверки того, что именно они обозначают.

Примером различий в обозначении феномена эмоций может слу­жить та изменчивость, с которой к ним относятся или не относятся боль, иногда трактуемая только как разновидность ощущений, боль­шой и функционально важный класс желаний, субъективные корреля­ты обострения потребностей, такие как голод, жажда, иногда отделяе­мые от эмоций под названием «влечений» (см. Р.У. Липер, К. Изард). Как писал Ф. Крюгер, «...едва ли найдутся два учебника, единоглас­ные в том, где в нашем опыте проходит хотя бы приблизительная гра­ница между эмоциональным и неэмоциональным. Что общего между собой имеют явления, называемые «эмоциональными», при их непосред­ственном сопоставлении?» (1984, с. 109).

К сожалению, такого рода вопросы, направленные на уточнение собственного объекта исследований, современная психология эмоций не ставит; во всяком случае среди 12 упоминавшихся фундаментальных проблем их нет. Иногда отмечается существующая из-за этого неопреде­ленность: «Термин «эмоция» используется для описания реакций, состо­яний, настроений, чувств, свойств и расстройств» (Goldsmith, 1994, с. 68).

Отсутствие рефлексии собственного объекта исследования весьма затрудняет сопоставление концепций и взаимопонимание их авто­ров. Ведь круг психических явлений, относимых той или иной теорией к классу эмоциональных, представляет собой первую и определяющую ее характеристику, от которой в значительной мере зависят многие другие ее особенности. Очевидно, что теории, наделяющие эмоциональностью всякий психический процесс и рассматривающие ее как постоянный фон жизни (Грот, 1879-1880; В. Вундт; С.Л.Рубинштейн), и теории, для которых эмоциональное состояние - иногда случающееся событие, означающее, что в нормальном протекании психического процесса произошло некоторое отклонение (Ж.-П. Сартр;

Р.С. Лазарус;П.В. Симонов), различаются не только решением вопроса о том, что следует относить к эмоциям. Это решение предопределяет масштабность этих теорий, характер и уровень общности рассматри- ваемых в них проблем, от него зависит, будет ли в теории анализиро­ваться процесс, выполняющий в психическом универсальную роль, или же она будет посвящена одному из частных механизмов, предназ­наченных для специфических условий и только в них проявляющих­ся. Поэтому решение вопроса об объеме класса эмоциональных явле­ний представляет собой как бы визитную карточку каждой концепции, важнейшую исходную ее характеристику, которую следует прежде все­го учитывать при определении к ней требований и ожиданий.

Разнообразие эмоциональных явлений. Существование принци­пиально различных классов эмоциональных явлений отчетливо де­монстрируется сопоставлением, например, таких переживаний, как физическая боль и чувство гордости, панический страх и эстети­ческое наслаждение. Поэтому не является признаком исторического прогресса то обстоятельство, что многие концепции считают достаточ­ным обсуждение некой эмоции вообще {Ж.-П. Сартр; Р.У.Липер; П.К Анохин; П В.Симонов и др.). Поскольку при такой обобщенной постановке вопроса можно рассчитывать лишь на столь же общий, недетализованный ответ, вопрос о разновидностях эмоциональных явлений, их классификации является важнейшей составляющей пси­хологии эмоций, разработанность которой в некоторой концепции служит показателем и общей ее разработанности.

В отечественной психологии (см. А Н. Леонтьев; С. Л. Рубинштейн) распространена идущая еще от И.Канта традиционная классифика­ционная схема, выделяющая аффекты, собственно эмоции, чувства, настроения. Не ушла дальше и зарубежная психология. Показательно название главы, в которой вопрос о разнообразии эмоциональных яв­лений обсуждается в качестве фундаментальной проблемы: «Что от­личает эмоции от настроений, темперамента и других аффективных образований?» (Ekman, Davidson, 1994, гл. 2). Оно указывает на то, что классы, чаще всего исследуемые и обсуждаемые в современной литературе, - это собственно эмоции и настроения. В обсуждении воп­роса к ним некоторые авторы добавляют еще чувства как устойчивые эмоциональные отношения человека (sentiments).

Следует отметить, что традиционная классификационная схема, как и ряд других, не имеет единого основания, заменяя его перечислени­ем специфических отличий выделяемых" классов. Она представляет

собой скорее попытку систематического описания, чем собственно кла­ссификацию эмоций. Так, Л. И. Петражицкий называл традиционное различение собственно эмоций, аффектов и т. д. уродливой классифи­кацией, сравнивая ее с рядом: «1) вода просто, 2) внезапный и силь­ный напор воды, 3) слабое и спокойное течение воды, 4) сильное и по­стоянное течение воды по одному глубокому руслу» (1908, с. 134). Разумеется, это справедливое сравнение не отвергает целесообразно­сти выделения тех или иных подклассов эмоциональных явлений и на­правлено исключительно против попыток рассматривать их как клас­сификацию в строгом смысле слова.

Рассчитывать на простую линейную классификацию эмоций нет воз­можности из-за их многогранности, проявления на различных уровнях отражения и деятельности, сложных отношений с предметным содер­жанием, способностью к слиянию, образованию сочетаний и др. Во вся­ком случае сегодня психология располагает целым рядом независимых или частично перекрывающихся признаков и оснований для деления эмоциональных явлений, а существующие классификационные схемы либо акцентируют одно или другое из этих делений, либо вводят их шаг за шагом в том или ином сочетании и последовательности. Даже перечень наиболее известных оснований выглядит внушительно.

Эмоции различаются по модальности (качеству), в частности - зна­ку, по интенсивности, продолжительности, глубине, осознанности, ге­нетическому происхождению, сложности, условиям возникновения, выполняемым функциям, воздействию на организм (стенические-асте-нические), форме своего развития, по уровням проявления в строении психического (высшие-низшие), по психическим процессам, с которы­ми они связаны, потребностям (инстинктам), по предметному содер­жанию и направленности (например на себя и других, на прошлое, настоящее и будущее), по особенностям их выражения, нервному суб­страту и др. Очевидно, что этот пестрый перечень, не раскрывающий ни существенности используемых признаков и оснований, ни эвристич-ности проводимых делений, может служить лишь для самого общего ознакомления с положением, существующим в проблеме классифика­ции эмоций. Ниже я попытаюсь наметить отдельные тенденции и зат­руднения, характерные для этой проблемы.

При попытке разобраться в существующих классификациях важно уточнить, что именно подвергается различению:, эмоциональные пере­живания, рассматриваемые безотносительно к тому, на что они направ­лены, или целостные эмоциональные явления, которые образуют эмо­циональные переживания вместе с «окрашиваемым» ими предметным

содержанием (Вилюнас, 1976, гл. 3.1), или, в терминах С. Л. Рубинштей­на, «...эмоции, или чувства, и эмоциональность, или эффективность, как таковую». Представляется очевидным, что в обоих случаях классифи­цируются разные явления. Радость как эмоциональное переживание всегда тождественна сама себе и может быть противопоставлена огор­чению, гневу, боязни и т. п., но, рассматриваемая вместе с предметным содержанием, она может объединяться с огорчением в разряд, напри­мер, этических эмоций и противопоставляться радости как эстети­ческой или родительской эмоции. Значительное разнообразие содер­жания, с которым могут быть связаны эмоции, предоставляет большое множество оснований для различения эмоциональных явлений, ука­занная пестрота классификаций касается прежде всего их.

Для описания разнообразия эмоциональных переживаний харак­терна тенденция выделять некоторый перечень базовых эмоций, иног­да называемых первичными или прототипными. Правда, их суще­ствование не является общепринятым, и при обсуждении этого вопроса в качестве фундаментального высказывались мнения, что «Базовым эмоциям в психологии не больше места, чем базовым животным в зоо­логии или базовым болезням в медицине» (Аverill, 1994, с. 14). В какой-то мере это мнение подтверждается разительным несоответствием, свойственным предпринимаемым попыткам выделить базовые эмоции. У Б. Спинозы их три, у Р. Декарта (1950) - шесть, у более современных авторов - от двух до одиннадцати (Ортони и др., 1996; Огtony, Тurner, 1990); название одной из статей утверждает: «Все эмоции являются базовыми» (Ekman, 1994). Количественному несоответствию сопут­ствует качественное, а в целом все это свидетельствует о том, что за исключением очевидного различия эмоциональных переживаний по знаку (хотя еще Платон писал о смешении удовольствия и страдания в сложных переживаниях), модальность эмоций, рассматриваемая сама по себе, не обнаруживает других столь же явных признаков упорядо­ченности.

Оригинальное объяснение этому факту следует из концепции В. Вун-дта, в которой модальность (качество) эмоционального переживания рассматривается как континуальное свойство, определяющееся тремя его двухполюсными составляющими: удовольствием-неудовольстви­ем, возбуждением-успокоением и напряжением-разрешением. Эти составляющие образуют оси трехмерного «гедонического простран­ства», изображающего совокупность всевозможных эмоциональных переживаний. Поскольку кроме осей каких-либо других границ в про­странстве нет, обозначение в нем конкретных областей отдельными

названиями (например, интереса, удивления, симпатии) не может быть строгим. Нет строгих границ и между формами развития пере­живания, такими как радость, гнев, страх, называемыми в концепции аффектами; они обозначают скорее тенденции, инварианты такого раз­вития. Хотя «факторная» интерпретация В. Вундтом модальности эмо­ций впоследствии получила серьезную поддержку в психосеманти­ческих исследованиях, заметным признанием в современной психологии она, к сожалению, не пользуется.

Для поисков ответа на вопрос, почему в развитии психики сложи­лись и закрепились существующие базовые модальности, характерны попытки связать эмоции с составляющими мотивации: инстинктами (Макдауголл, 1916, гл. 3), потребностями (Б.И. Додонов), основными направлениями биологической адаптации (Рlutchik, 1980). Однако эти попытки оставляют без объяснения эмоции, определяющиеся условия­ми деятельности независимо от того, каким потребностям она отвечает. На то, что эти условия заметным образом влияют на возникновение эмо­ций, указывают концепции Э. Клапареда, различающего на этом основа­нии чувства и эмоции, М.Б. Арнольд и Дж.А.Гассона, различающих импульсивные и «преодолевающие» (contending) эмоции, раннего П. В. Симонова, различавшего эмоциональный тон ощущений и соб­ственно эмоции (1966, с. 23-40). Наиболее отчетливо идею функцио­нального различения эмоций по их отношению к мотивации и деятель­ности зафиксировал У. Макдауголл, настаивавший на принципиальном различении эмоций, отвечающих потребностям (инстинктам), и произ­водных отних чувств, зависящих от условий и протекания деятельности.

Уже сам факт использования сходной, причем отнюдь не очевид­ной идеи в различных концепциях, не имевших влияния друг на друга, свидетельствует о том, что она отвечает некоторой актуальной нужде психологии эмоций. И действительно, в обобщенном виде эти разли­чения указывают на своеобразное строение эмоциональной сферы от­ражения, в которой наряду с центральными механизмами, специализи­рованными в отношении отдельных потребностей и обеспечивающими указание при помощи первичных эмоций на непосредственно отвеча­ющие им предметы, выделяются универсальные эмоциональные механизмы, привлекаемые к любой деятельности независимо от ее потребностной направленности. Основания и теоретические последствия классификационного деления эмоций на основании их функциональ­ного назначения я попытался обобщить и развить в предложении раз­личать ведущие и производные (ситуативные) эмоциональные явле­ния (Вилюнас, 1976, гл. 4.3).

Существующие классификационные схемы различаются соотноше­нием своей теоретической и эмпирической обоснованности, и от этого прежде всего зависит возможность их принятия и оценки. Так, не раз­деляя представлений К. Бюлера о трех стадиях генетического развития психики, мы можем скептически отнестись и к его попытке связать с ними три разных отношения удовольствия-неудовольствия к деятельности. Но в обосновании своих представлений Бюлер приводит также фак­тический материал и соображения о целесообразности таких отноше­ний. Эти аргументы позволяют принять его классификационную схе­му, но только как эмпирическую и допускающую включение в другой теоретический контекст. Примером эмпирической классификации может служить различение К.Е. Изардом десяти «фундаментальных» эмоций, выделенных на основе комплексного критерия, охватывающего их не­рвный субстрат, экспрессию и субъективное качество.

Отдельного выделения заслуживают попытки описать разнообра­зие эмоций, .опирающиеся на представления об их генетическом раз­витии и взаимодействии (Б. Спиноза; В. Вундтп; Грот, 1879-1880). Таким попыткам свойственно стремление выделить некоторое число базовых, исходных эмоций и далее шаг за шагом прослеживать условия и зако­номерности, по которым развиваются их сочетания и разновидности. По сравнению с другими этот способ описания выгодно отличается тем, что кроме ознакомления с разнообразием эмоций содержит еще элементы объяснения, так как происхождение вещи вносит, пожалуй, наибольший вклад в то ее видение, которое мы называем пониманием. Кстати, генетические схемы возникновения эмоций содержат и неко­торое объяснение невозможности их строгой классификации и исчер­пывающего описания. Речь идет о признаваемой в них способности эмоций к слиянию и образованию сочетаний, разнообразие которых, словами Спинозы, «невозможно определить никаким числом».

Условия возникновения эмоций. Вопрос о том, при каких услови­ях возникают эмоции, пользовался в истории их изучения повышен­ным вниманием, иногда на его основе давалось объяснение тому, «Что такое эмоция» (У.Джемс; Симонов, 1966). В качестве одного из цент­ральных (часто наряду с вопросом о функциях эмоций) этот вопрос рассматривается в концепциях Ж.-П. Сартра, Э. Клапареда, П.К. Ано­хина, П.В. Симонова, в группе так называемых, «конфликтных» теорий (например, Andreani, 1968), когнитивной теории С. Шахтера (Shachter, 1970) и др. Возможно, что интерес к вопросу обусловлен отмеченными затруднениями, возникающими при попытке обнаружить грань меж-

ду эмоциональными и неэмоциональными явлениями и надеждой, что отличительные признаки эмоций удастся найти в более широком кон­тексте их проявления, в частности во внешних и внутренних условиях из возникновения.

Однако для различных эмоций такие условия оказываются разны­ми, поэтому их описаниям свойственны значительные расхождения, которые определяются прежде всего тем, какой именно класс (или клас­сы) эмоциональных явлений обсуждается в той или иной работе. Если для В. Вундта или Н. Грота (1879-1880) любое воспринимаемое со­бытие является эмоциональным уже в силу того, что в момент воспри­ятия оно является частью жизни индивида, не знающей беспристраст­ного состояния и во всем способной найти хотя бы незначительный оттенок интересного, неожиданного, неприятного и т. п., то согласно Р. С. Лазарусу эмоции возникают в тех исключительных случаях, ког­да на основе когнитивных процессов производится заключение о на­личии, с одной стороны, некоторой угрозы, с другой - невозможности ее избежать. Однако эти внешне столь различные точки зрения не яв­ляются взаимоисключающими, просто речь в них идет о разном. В работе Лазаруса дана схема возникновения лишь тех выраженных, «очевидных» 1 эмоциональных реакций, которые в концепции Вундта отделены от более умеренных чувств в отдельный класс аффектов.

Весьма сходным образом представляет возникновение выраженных эмоций Э. Клапаред, однако в его концепции утверждается, что пред­варительную оценку угрозы производят не интеллектуальные про­цессы, как считает Лазарус, а особый класс эмоциональных явле­ний – чувства.

Таким образом, решение вопроса об условиях возникновения эмо­ций наглядно иллюстрирует отмеченный выше факт зависимости со­держания концепций от изначально принятого критерия эмоциональ­ного. При широкой трактовке эмоций их возникновение связывается с обычными условиями существования, с фактом отражения воздей­ствия или предмета (эмоции выражают субъективное их значение), с обострением потребностей (эмоции сигнализируют об этом субъек­ту) и т. п. При узком понимании эмоций они рассматриваются как ре­акция на более специфические условия, такие как фрустрация потреб­ности, невозможность адекватного поведения, конфликтность ситуации, непредвиденное развитие событий и др. Убедительность примеров,

1 См. работу Р. У. Липера, в которой обсуждаются причины такого ограни­ченного понимания эмоций.

приводимых в подтверждение этих различных точек зрения, свиде­тельствует о дифференцированности эмоций в отношении условий их возникновения и, следовательно, о неминуемой ограниченности попы­ток охватить эти условия в некотором обобщенном принципе или поло­жении. Эти попытки способны вооружить нас знаниями такими же от­влеченными, как и понятие «эмоция вообще», и доведенные до полного охвата в них всего разнообразия эмоциональных явлений смогут конста­тировать лишь (как это показывает обобщение существующих точек зре­ния) двойную обусловленность эмоций: с одной сто­роны, потребностями (мотивацией), с другой - особенностями ситуации. Из рассмотренного выше функционального различения эмоций следу­ет, что такая констатация затрагивает два разных их класса - те, кото­рые непосредственно выражают сами по себе потребности, и те, которые отражают значимость для их удовлетворения событий в ситуации.

О сложности пути, который необходимо пройти, желая отразить в теории реальную сложность эмоциональной жизни, можно соста­вить представление по непревзойденному анализу условий возникно­вения эмоций в учении Б. Спинозы. Оно показывает, что на возникнове­ние эмоций наряду с такими анализируемыми в современных теориях условиями, как фрустрация, нарушение жизненных констант («изме­нение способности тела и души к действию») или отражение возмож­ности достижение целей («сомнения в исходе вещи»), влияет множество других факторов: ассоциации по сходству и времени, отражение причин­ных связей, «судьба» предметов наших чувств, сопереживание, пред­ставление о справедливости происходящего и др. Этот материал пред­стоит переоткрытию в современной психологии эмоций, поскольку его в ней явно недостает.

Эмоции и процессы мотивации. Этот вопрос, рассматривающий об­щее функциональное назначение эмоциональной сферы, является глав­ным для определения места эмоций в системе психического. Сразу мож­но сказать, что его решение, как и предыдущего вопроса, самым прямым образом связано с исходным постулатом об объеме класса явлений, относимых к эмоциональным, и зависит от того, присоединяются ли к нему специфические переживания, имеющие побуждающий харак­тер, - желания, влечения, стремления и т. п.

Очевидно, что проблема природы процессов, побуждающих к дея­тельности, не является просто одной из внутренних проблем психоло­гии эмоций. Из ее решения следуют далеко идущие концептуальные выводы, касающиеся принципиального понимания психического. Так,

именно данная проблема является ключевой для различения в исто­рии психологии дихотомных (интеллект-аффект) и трихотомных (по­знание-чувство-воля) схем психического. Для того чтобы она столь же остро зазвучала и в современной психологии, достаточно вспом­нить, что вопрос о детерминации поведения всегда интересовал иссле­дователей, хотя раздел мотивации, в пределах которого этот вопрос изучается в настоящее время, является для психологии сравнительно новым. Если преодолеть барьер, созданный введением в психологию новой терминологии, история развития представлений об отношении эмоций и мотивации окажется весьма продолжительной и богатой. К мотивационным (в современном смысле) теориям относятся все многочисленные учения, в которых полагалось, что поведение побуж­дается эмоциями (см. Грот, 1879-1880; Cardiner a.о., 1937).

Обособление в психологии раздела мотивации связано с перемеще­нием интересов исследователей с ближайших, непосредственных при­чин поведения (которыми и являются субъективные побуждения, же­лания) на все более отдаленные и опосредствованные. Действительно, для полного объяснения некоторого поступка явно недостаточно ут­верждения, что он был совершен из-за возникшего желания. Конк­ретное действие всегда отвечает некоторому общему жизненному от­ношению, определяемому потребностями и ценностями субъекта, его привычками, прошлым опытом и т. п., которые, в свою очередь, опре­деляются еще более общими закономерностями биологического и со­циального развития, и только в этом контексте оно может получить свое подлинное причинное объяснение. Проблема мотивации в том широком смысле, как она стоит в психологической науке в целом, предполагает выяснение всех факторов и детерминант, побуждающих, направляющих и поддерживающих поведение живого существа.

Однако сам действующий субъект всю совокупность факторов, де­терминирующих его поведение, непосредственно не отражает. Только человек может пытаться более или менее полно познать причины сво­его поведения, но ошибки, которые он при этом обычно делает, свиде­тельствуют о том, что это познание основывается и на догадках. С дру­гой стороны, субъектом отчетливо переживаются возникающие у него эмоциональные побуждения, причем именно ими он реально руковод­ствуется в жизни, если только этому не препятствуют другие побуж­дения (например, желание не причинять зла другим, быть верным чув­ству долга и т. п.). Этот простой факт и лежит в основе концепций, утверждающих, что эмоции (включая в них и желания) мотивируют поведение.

Естественно, что данное положение совершенно неприемлемо для авторов, которые между эмоциями и побуждающими переживаниями усматривают принципиальное отличие, относя последние к воле или мотивации или вообще их игнорируя. Парадигма таких концепций сле­дующая: поведение детерминируется потребностями и мотивами; эмо­ции возникают в специфических ситуациях (например, фрустрации, конфликта, успеха-неуспеха) и выполняют в них свои специфические функции (например, активации, мобилизации, закрепления).

В период становления психологии как самостоятельной науки на рубеже XX века эта вторая точка зрения практически вытеснила тра­дицию единой интерпретации эмоциональных и мотивационных про­цессов, характерную для всего предшествовавшего периода развития представлений об эмоциях 1 , и современная академическая схема из­ложения психологии трактует мотивацию и эмоции как две сравни­тельно обособленные ее главы, связи между которыми сопоставимы со связями других глав.

Однако закрепление некоторой идеи иногда приводит к активно­му выражению противоположной точки зрения. Представляется, что именно вследствие этого в психологии появился ряд работ, отстаи­вающих функциональное единство эмоциональных и потребностно-мотивационных процессов. Наиболее энергично старые идеи стали защищать в русской литературе Л. И. Петражицкий (1908), в зару­бежной, несколько десятилетий спустя, - Р.У. Липер (см. также: М.Б. Арнольд, Дж. А. Гассон К. Е. Изард; Young, 1961; Bindra, 1969; Tomkins, 1970; и др.).

Подводя итог обсуждению мотивирующей функции эмоций в зару­бежной психологической литературе, М. Б. Арнольд утверждает: «От­ношение между эмоциями и мотивацией, изображаемое в теоретической литературе, остается совершенно неясным. Хотя снова и снова утвер­ждается, что эмоции мотивируют, едва ли кто-либо смог выступить и недвусмысленно объяснить, как именно это происходит» (Arnold, 1969, с. 104). Неутешительность такого положения дел не должна вызывать удивления по крайней мере по двум причинам. Во-первых, позиции параллелизма и позитивизма, сохраняющие влиятельность и в современной психологии, не допускают выделения мира субъек­тивных переживаний в качестве отдельного звена процессов регу­ляции, тогда как именно это условие позволяет не только формаль­но объединить, но и различить мотивационные и эмоциональные

Этот вопрос более развернуто обсуждается в работе: Вилюнас, 1976, гл. 3.2.

процессы в единой интерпретации. Во-вторых, призывая фактически к возвращению к старым забытым идеям, современные мотивацион-ные теории не используют опыта, накопленного в их развитии в про­шлом. Между тем этот опыт достаточно богат, и упомянутые обвине­ния в несостоятельности дать объяснение тому, «как именно эмоции мотивируют», были бы по отношению к нему несправедливыми.

Последовательную интерпретацию вопрос об отношении эмоции и мотивации получает лишь в контексте положения, согласно которо­му субъективные переживания являются необходимым и автономным звеном регуляции поведения. Предельно лаконично эту интерпрета­цию передает формулировка С. Л. Рубинштейна, определяющая эмоции как субъективную форму существования потребностей (мотивации). Это значит, что мотивация откры­вается субъекту в виде эмоциональных явлений, которые сигнализи­руют ему о потребностной значимости объектов и побуждают направить на них деятельность. Эмоции при таком понимании проявляются как необходимое завершающее звено мотивации, через которое субъект по­буждается к активности, но в котором не представлены другие пред­шествовавшие и подготавливавшие его звенья; иными словами, являясь субъективной формой существования мотивации, эмоции представ­ляют собой итоговую форму ее существования, не отражающую про­цессов, вследствие которых они возникают (см. статью В. К. Вилюнаса).

Как и многие другие, вопрос об универсальности мотивационной интерпретации эмоций зависит от того, как будет проложена граница, разделяющая переживания эмоциональной и неэмоциональной при­роды. Так, согласно взглядам Р. У. Липера или К. Е. Изарда эмоции представляют собой только одну из форм мотивации, отвечающую за побуждение поведения наряду с такими «физиологически обуслов­ленными» мотивами, как голод или физическая боль. Очевидно, если даже переживания голода и боли не считать эмоциональными, это не препятствует признанию, что именно они презентируют субъекту по­требности (пищевую и самосохранения), представляя собой конкрет­но-субъективную форму их существования. Поэтому решение воп­роса о том, вся ли мотивация открывается субъекту в виде эмоций, зависит исключительно от постулируемого объема явлений, относи­мых к эмоциональным.

Эмоции и процессы познания. Этот вопрос как бы продолжает пре­дыдущий по линии локализации эмоций в системе психического, од­нако им освещаются уже не функциональные, а топологические харак-

теристики эмоциональной сферы, показывающие положение эмоций среди других психологических образований.

В истории психологии преобладала традиция обособления эмоцио­нальных процессов в отдельную сферу, противопоставляемую сфере познания в принципиальном различении, например разума и сердца, чувств и познания, интеллекта и аффекта. Достаточно выраженной была и остается также тенденция признавать при сопоставлении этих сфер главенство процессов познания. Такое главенство отражено в са­мом названии влиятельной в настоящее время когнитивной психологии. Крайняя позиция ущемления значения эмоций в пользу познания по­лучила название интеллектуализма, различные направления которо­го рассматривали эмоции как свойство или разновидность ощущений, как результат взаимодействия представлений или особый вид позна­ния (см. Грот, 1879-1880; Э. Б. Титченер).

Однако более распространенной была точка зрения, согласно кото­рой эмоции представляют собой класс психических явлений, отлича­ющийся особым отношением к познанию, некоторого рода дополнительностью, структурной вторичностью. Эта их особенность подтверждается отчетливыми феноменологическими данными, констатируемыми в утверждениях, что эмоции сопровождают, «окрашивают» познаватель­но отражаемое содержание, оценивают и выражают субъективное его значение. Действительно, наш восторг или возмущение, печаль или гордость всегда адресованы кому-то или чему-то, радостными, неприятными и т.п. бывают ощущения, мысли, состояния, говоря обобщенно – эмоции являются предметными. Еще Б. Спиноза писал: «Такие модусы мышления, как любовь, желание и всякие другие так называемые аффекты души, могут существовать только в том случае, если в том же самом индивидууме существует идея вещи любимой, желаемой и т. д.»(1957, с. 403).

В современной психологии предметность эмоций столь отчетливо не акцентируется, во всяком случае Ж.-П. Сартр упрекает анализи­руемые теории за игнорирование этой их особенности. Запутанность представлений об отношении эмоций и познания показала дискус­сия, начало которой положило утверждение о том, что «...аффектив­ные оценки (judgements) могут быть совершенно независимы и предше­ствовать во времени перцептивным и когнитивным операциям, обычно рассматриваемым как основание таких оценок» (Zajonk, 1980, с. 151). Чем-либо позитивным дискуссия (не столько o предметности, сколь­ко о когнитивности эмоций) не завершилась, споткнувшись на нео­пределенности и разном понимании понятия «познание» (см. Lasarus,

1999). Из современных авторов предметности, называя ее интенцио-нальностью, отдает должное Н. X. Фрейда: «Эмоции означают и вов­лекают отношение субъекта к определенному объекту: человек боит­ся чего-то, сердится на кого-то, радуется по некоторому поводу и т. п.» (Frijda, 1994, с. 60).

Между тем есть основания утверждать, что именно предметность является центральной характеристикой отношения эмоций к процессам познания. Она исключает трактовку, рядополагающую эмоции процессам познания, и требует представления об эмоциональной сфере как об отдельном пласте психического, как бы надстраивающемся над познавательным образом и занимающем положение между ним и внут­ренними психическими образованиями (потребностями, опытом и т. п.). При такой «локализации» эмоции легко вписываются в строение об­раза как носитель субъективного мотивационного отношения к тому, что в нем отражается. Облегчается также понимание как упомянутой двойной обусловленности эмоций (потребностями и ситуацией), так и их сложных взаимоотношений с процессами познания.

Как известно, некоторое непосредственно эмоциональное событие способно вызвать появление новых эмоциональных отношений к раз­личным обстоятельствам, связанным с этим событием, причем основой для такого развития эмоционального процесса, представляющего собой психологический механизм обусловливания (Вилюнас, 1986, с. 154), служит именно познавательный образ. Так, сильные эмоции, напри­мер боль, способны придать эмоциональную окраску практически все­му, что так или иначе связано с ситуацией их возникновения. В более обычных случаях предметом новых эмоциональных отношений слу­жат условия и сигналы непосредственно эмоциогенных воздействий. Согласно одному из центральных определений Б. Спинозы, предметом любви-ненависти становится все, что познается субъектом как при­чина удовольствия-неудовольствия. Во всех такого рода случаях эмо­циональный процесс как бы идет по путям, проложенным процессами познания, подчиняясь в своем развитии тем связям, которые усматри­ваются субъектом в объективной действительности. Однако важно подчеркнуть, что процессы познания управляют при этом лишь даль­нейшим развитием эмоционального процесса, в изначальном порож­дении которого решающее значение имеет не само по себе познание, а соответствие познаваемого события потребностям индивида.

Человеческое сознание имеет возможность отслеживать тончай­шие связи между событиями, но может при этом ошибаться или быть введенным в заблуждение. «Адекватность» эмоций человека, со-

гласно Б. Спинозе, зависит от верности познания, управляющего их развитием.

Но в отношении к познавательным процессам эмоции выступают не только в пассивной роли «ведомого» процесса. Многие данные сви­детельствуют о том, что эмоции, в свою очередь, являются важнейшим фактором регуляции процессов познания. Так, эмоциональная окра­шенность в значительной мере определяет непроизвольное внимание изапоминание, этот же фактор способен существенно облегчить или затруднить произвольную регуляцию этих процессов; хорошо известно влияние эмоций на процессы воображения и фантазии; при неопреде­ленном стимульном материале или при выраженной интенсивности эмоции могут исказить даже процессы восприятия; от эмоций зависит целый ряд характеристик речи, накапливаются данные о тонком регу­лирующем их влиянии на мыслительные процессы, они осуществля­ют переработку информации, служат основой суждений. Эти разнооб­разные и важные проявления эмоций, равно как и отмеченное выше обратное влияние на их развитие разного рода когнитивных оценок, схем, атрибуций, представляет собой наиболее, пожалуй, интенсив­но изучаемую область современной психологии эмоций (см. Васильев и др., 1980; Cristianson, 1992; Dalgleish, Power, 1999; Hamilton а.о., 1988; Izard а.о., 1984).

Таким образом, направляя эмоции на причины, сигналы и т. д. зна­чимых событий, процессы познания тем самым определяют исвою "судьбу, впоследствии сами направляясь эмоциями на эти причины и т. д. для лучшего ознакомления с ними и выяснения оптимального способа поведения. Только таким взаимодополняющим влиянием сфер интел­лекта и аффекта, отвечающих соответственно за отражение объектив­ных условийдеятельности и субъективной значимости этих условий, обеспечивается достижение конечной цели деятельности – удов­летворение потребностей.

Функции эмоций. Вопрос о функциях пронизывает всю психологию эмоций, поэтому основные и самые общие функциональные ха­рактеристики эмоций не могли не выявиться при обсуждении преды­дущих вопросов. В пределах данного раздела эти общие функции будут обозначены и раскрыты дополнительными комментариями и ознаком­лением с охватываемыми ими более специфическими функциональ­ными проявлениями эмоций.

Проведенный Н. Гротом (1879-1880) скрупулезный анализ истори­ческих взглядов на природу эмоций показывает, что эмоции достаточно

единодушно признавались выполняющими функцию оценки. В современной психологии эта старая идея возродилась в виде «оце­ночной теории», ведущей происхождение от работ М.Б. Арнольд и Р.С. Лазаруса и в качестве главного принципа выдвигающей утверж­дение, что «...эмоции возникают и дифференцируются на основе субъек­тивной оценки индивидом значения для себя ситуации, объекта или события по ряду параметров и критериев» (Scherer, 1999, с. 637). Од­нако, принимая положение о производимой эмоциями оценке в каче­стве общепринятого, необходимо помнить, что при его конкретиза­ции - уточнении того, что именно, как именно, на какой основе и т. д. оценивают эмоции - высказываются различные мнения. Примиряю­щая точка зрения утверждает, что оценка является многоуровневой (Теаsdale, 1999).

Многие отмеченные выше особенности эмоций - их предметность, зависимость от потребностей и значимых изменений в ситуации и др. - хорошо согласуются с положением об их способности оценивать и сви­детельствуют о том, что изначальное и главное назначение эмоций со­стоит в непосредственной оценке и выражении мотивационной зна­чимости отражаемых предметов, сигнализации о ней субъекту. Иначе говоря, эмоции являются тем языком, той системой сигналов, посред­ством которой субъект узнает о потребностной значимости происхо­дящего, о полезности-вредности воздействий на организм (П.К. Ано­хин ), о своем назначении и филогенетическом прошлом.

Разумеется, в условиях человеческого сознания непосредственное от­ражение эмоциями потребностей осложняется их рациональным позна­нием. Во всяком случае, при обсуждении «оценочной теории» отме­чается сложность строгого различения эмоциональных и собственно когнитивных оценок - того, что человек чувствует и что знает.

Продолжительные и продолжающиеся споры вокруг вопроса о мо­тивирующей роли эмоций - о выполняемой ими функции побуж­дения - выше обсуждались отдельно. К тому, что было сказано об этой общей их функции, можно добавить, что полное отстранение эмоций от назначения побуждать в значительной мере обессмыс­ливает и производимую ими функцию оценки. Разве из оценки про­исходящего может следовать с биологической точки зрения что-либо более целесообразное, чем немедленное побуждение присвоить, овладеть полезным и избавиться от вредного? Поэтому существует принципиаль­ное различие между отрицанием эмоциональной природы побуждающих переживаний и отказом признать какое бы то ни было участие эмоций в развитии этих переживаний. Последнее означает признание в приро-

де психического значительного и едва ли чем-либо объяснимого изли­шества и несовершенства.

О способности эмоции побуждать действия говорят другие, более специфические их функции. Так, в критических условиях, при неспо­собности субъекта найти адекватный выход из опасных, травмирующих, чаще всего неожиданно сложившихся ситуаций, развивается особый вид эмоциональных процессов – так называемые аффекты (см. работу Я.М.Калашника ). Одно из функциональных проявлений аффекта заключается в том, что он навязывает субъекту стереотипные дей­ствия, представляющие собой определенный закрепившийся в эволюции способ «аварийного» разрешения ситуации: бегство, оцепенение, агрессию и т.п. Известно, что и другие ситуативные эмоции, такие как возмущение, гордость, обида, ревность, тоже способны «навязать» че­ловеку определенные поступки, причем даже когда они для него не­желательны. Это позволяет утверждать, что к эмоциональному разрешению ситуаций приводят не только аффекты и что данная функция свойственна более широкому классу эмоциональных явлений (Вилюнас, 1976, с. 124). Наглядный пример такого проявления эмоций предоставляет исследование Т. Дембо.

Однако одни и те же стереотипные действия не могут быть одина­ково пригодными для всех ситуаций, поэтому аффективные реакции, сложившиеся в эволюции для разрешения наиболее часто встречаю­щихся затруднений, оправдывают себя лишь в типичных биологичес­ких условиях. Именно этим объясняется часто наблюдаемая бессмыс­ленность или даже вредность действий, управляемых аффектом. Так, бессмысленными являются усилия птицы, бьющейся в помещении об оконное стекло, но в естественных условиях именно свет означал бы для нее свободу. Подобно этому и человек, отскочивший от ничем ему не угрожавшего визга тормозов на более опасную часть улицы, мог, очевидно, избрать более правильный путь действий, если охвативший его аффект не вынудил бы его поступить по сложившемуся на протя­жении миллионов лет правилу: немедленно удаляться от того, что вы­зывает страх. Согласно названию статьи на эту тему «Прошлое объяс­няет настоящее» (Tooby, Cosmides, 1990).

Способность эмоций нарушать целенаправленную деятельность легла в основу работ, подчеркивающих дезорганизационную функ­цию эмоций (например, Э. Клапаред). Однако данная характеристика эмоций может быть принята лишь с определенными оговорками. Как показывают приведенные примеры, эмоции прежде всего организу­ют некоторую деятельность, отвлекая на нее силы и внимание, что,

естественно, может помешать нормальному протеканию проводимой в тот же момент другой деятельности. Сама по себе эмоция дезорга­низующей функции не несет, все зависит от условий, в которых она проявляется. Даже такая грубая биологическая реакция, как аффект, обычно дезорганизующая деятельность человека, при определенных условиях может оказаться полезной, например когда от серьезной опас­ности ему приходится спасаться, полагаясь исключительно на физи­ческую силу и выносливость. Это значит, что нарушение деятельно­сти является не прямым, а побочным проявлением эмоций, иначе говоря, что в положении о дезорганизующей функции эмоций столько же правды, сколько, например, в утверждении, что чтение выполняет функцию порчи зрения. На этом же основании не может быть оправ-/ дано и зародившееся еще в дискуссиях стоиков и эпикурийцев альтер-/ нативное противопоставление полезности и вредности эмоций, вос-I произведенное в нашу эпоху противопоставлением «мотивационных» и «дезорганизационных» теорий (см. Ьеерег, 1948; АгпоЫ, 1970).

В качестве третьей (наряду с оценкой и побуждением) фунда­ментальной функции эмоций заслуживает выделения отмечавшееся выше их регулирующее влияние на процессы познания. Разнообра­зие регулятивного проявления эмоций стало основой выделения ряда более специфических функций, выполняемых ими по отношению к от­дельным психическим процессам, т. е. представляющих собой част­ные случаи общего регулирующего влияния. Особенно часто отдель­но обозначаются различные аспекты влияния эмоций на накопление и актуализацию индивидуального опыта. Одна из функций, обсужда­емая под разными названиями: закрепления - торможения (77. К. Ано­хин), следообразования (А. Н. Леонтьев), подкрепления (77. В. Симо­нов), указывает на способность эмоций оставлять следы в опыте индивида, закрепляя в нем те воздействия и удавшиеся-неудавши-еся действия, которые их возбудили. Особенно ярко следообразую-щая функция проявляется в случаях экстремальных эмоциональных состояний - аффектов (см. Я. М. Калашник), однако, согласно Б. Спи-) нозе, любое удовольствие-неудовольствие способно в виде пози- тивного или негативного эмоционального отношения «пометить» свою причину, которую на уровне современной терминологии впол-(не допустимо трактовать как условный раздражитель (Вилюнас, 1986, с. 171-172).

Но сам по себе след не имел бы смысла, если не было бы возможно­сти использовать его в будущем. В актуализации закрепленного опы­та эмоции тоже играют значительную роль, и это подчеркивает еще

одна из выделяемых частных функций. Поскольку актуализация сле­дов обычно опережает развитие событий и возникающие при этом эмо­ции сигнализируют о возможном приятном или неприятном их исходе, г выделяют предвосхищающую функцию эмоций (Запорожец, Неверо-вич, 1974). Поскольку предвосхищение событий существенно сокра­щает поиск правильного выхода из ситуации, выделяют эвристическую функцию (Тихомиров, Виноградов, 1969). ;"*"

Констатируя определенное проявление эмоций, эти функции ста­вят вопрос о том, как именно они это делают, какие психологичес­кие механизмы лежат в основе этих проявлений. В контексте тако­го вопроса большой интерес представляет точка зрения В. Вундта, изображающая более общую картину соотношения воспринимаемых и воспроизводимых психических явлений. Согласно ей, именно эле­ментарные эмоциональные явления - чувства - служат связью, со­единяющей отдельные идеи, мысли: именно из-за чувства, вызванного некоторой ситуацией, человеком, анекдотом, мы вспоминаем другую си­туацию и т. д., вызвавшую сходное чувство. Словами самого Вундта, «При непосредственных чувственных представлениях входящие в них эле­менты чувства обыкновенно следуют за объективными впечатления­ми, между тем как при воспроизведенных представлениях, наоборот, они со столь же правильной закономерностью идут впереди». Такое проявление чувств особенно наглядно демонстрируют случаи, когда этот процесс как бы застревает, и человек, отчетливо чувствуя, что не­что подобное он уже видел или слышал, никак не способен вспом­нить - что именно (феномен памяти «на кончике языка», см. Уагтеу, 1973). Объединяя отдельные образы и идеи в целостный «поток со­знания», чувства функционально проявляются как механизм ассоци­аций.

Эмоции являются событием не только психологическим, и их функ­циональное назначение не исчерпывается разносторонними влияния­ми на уровне субъективного отражения. Как утверждал Р. Декарт, «главное действие всех людских страстей заключается в том, что они побуждают и настраивают душу человека желать того, к чему эти стра­сти подготавливают его тело» (1950, с. 615). Поскольку эмоции сигна­лизируют о значимости происходящего, подготовка в эмоциональном состоянии тела к лучшему восприятию и возможным действиям на­столько целесообразна, что было бы удивительно, если она не закре­пилась в эволюции и не стала одной из характерных особенностей эмо­циональных процессов. Разностороннее влияние эмоций на тело тоже получило отражение в выделении ряда их функциональных характе-

ристик. В качестве фундаментальных можно обозначить две функции: активационную, обозначающую поддержание оптимального для на­личной жизненной ситуации физиологического состояния организма, и экспрессивную (или коммуникативную), означающую, что телесное выражение эмоций используется как средство общения.

Происходящая в эмоциональном состоянии активация нервных центров, а в конечном итоге – и всего организма, осуществляемая не­специфическими структурами ствола мозга и передаваемая неспеци­фическими путями возбуждения, рассматривается так называемы­ми «активационными» теориями эмоций (Линдслей, 1960; Arnold, 1967, и др.). Согласно этим теориям эмоции обеспечивают оптималь­ный уровень возбуждения центральной нервной системы и отдельных ее подструктур (и, соответственно, уровень бодрствования системы психического отражения), который может колебаться от коматозного состояния и глубокого сна до предельного напряжения в состоянии экстаза.

Активация нервной системы и прежде всего вегетативного ее отде­ла, приводит к многочисленным изменениям в состоянии внутренних органов и организма в целом. Характер этих изменений показывает, что эмоциональные состояния вызывают либо мобилизацию органов действия, энергетических ресурсов и защитных процессов организма, либо, в благоприятных ситуациях, его демобилизацию, настройку на внутренние процессы и накопление энергии (Кэннон, 1927). Очевид­но, что функции мобилизации-демобилизации можно рассматривать как одно из результативных проявлений функции активации.

Наряду с общей подготовкой организма к действию отдельные эмоциональные состояния сопровождаются специфическими изме­нениями в пантомимике, мимике, звуковыми реакциями. Каково бы ни было изначальное происхождение и назначение этих реакций (см. Ч. Дарвин), в эволюции они развивались и закреплялись и как средства оповещения об эмоциональном состоянии индивида во внут­ривидовом и межвидовом общении. С повышением роли общения у высших животных выразительные движения становятся тонко диф­ференцированным языком, с помощью которого индивиды обменива­ются информацией как о своем состоянии, так и о том, что происхо­дит в среде (сигналы опасности, пищи и т. п.). Экспрессивная функция эмоций не потеряла своего значения и после того, как в историческом развитии человека сформировалась более совершенная форма обме­на информацией – членораздельная речь. Сама усовершенствовав­шись благодаря тому, что грубые врожденные формы выражения ста-

ли дополняться более тонкими конвенциональными нормами, усваи­ваемыми в онтогенезе, эмоциональная экспрессия осталась одним из главных факторов, обеспечивающих так называемую невербальную коммуникацию. Среди современных авторов сравнительно большое вни­мание вопросу о выражении эмоций уделяют К. Е. Изард и П. Экман (Ekman, 1993).

Большой теоретический интерес представляет функция эмоций, от­четливо намеченная в работах В. Вундта и указывающая на структу­рирующую роль элементарных эмоциональных переживаний (чувств) в формировании и организации субъективного образа. Поскольку эта функция проявляется по отношению к процессам познания, формаль­но ее можно бы отнести к обсуждавшейся регулятивной функции, од­нако ее специфика, чрезвычайная важность и малоизвестность спо­собствуют тому, чтобы ее обсуждать отдельно. Согласно Вундту, эмоциональный (чувственный) тон ощущений (или более сложных «единиц» отражения), воспринимаемых одновременно или непосред­ственно друг за другом, сливается по определенным законам во все более и более общие равнодействующие переживания, соответствен­но организуя в восприятии и сами эти «единицы» (ощущения, пред­ставления и т. п.). Только в силу такого слияния чувств мы восприни­маем не набор пятен или звуков, а целостную картину или мелодию, не множество интроцептивных впечатлений, а свое тело. Таким обра­зом-, эмоциональные переживания способны проявляться как синте­зирующая, или гештальтирующая, основа образа, обеспечивающая возможность целостного и структурированного отражения мозаич­ного разнообразия фактически действующих раздражений.

Целостность представляет собой не только явно обнаруживающу­юся, но и одну из таинственных особенностей психического. Многие авторы, пытавшиеся осмыслить ее, останавливались, не нашедши воз­можности избавиться от навязчивого образа гомункулуса. Даже геш-тальтпсихология, видевшая в этой особенности центральную пробле­му психологии и давшая тончайшее ее феноменологическое описание, для ее объяснения вынуждена была обратиться к спекулятивным по­строениям. Поэтому учение Вундта о слиянии чувств, лежащем в основе познавательных синтезов, представляет интерес как одна из немногочис­ленных попыток вскрыть психологический механизм структурирован­ности и целостности отражения.

Обосновывая и иллюстрируя свою точку зрения Вундт, приво­дит много убедительных примеров. Существуют также и определен­ные теоретические выводы, позволяющие говорить об

оправданности поисков синтезирующей основы образа именно в сфере эмоционального.

Современная психология рассматривает чувственную основу отра­жения как имеющую в основном когнитивную природу. Это вызывает существенные затруднения при попытке понять слияние в психическом образе воздействий разных модальностей. Представление же о синте­зирующей роли эмоции позволяет оснастить образ как бы общим фундаментом, на который могут проецироваться и вступать во взаи­модействие познавательные образования разных уровней и модаль­ностей. Однако, говоря о преимуществах учения об эмоциональном «фундаменте» образа, следует отметить, что оно требует допущения, большинством современных авторов не принимаемого, - признания принципа панэмоциональности, согласно которому целостный акт от­ражения, по словам С. Л. Рубинштейна, «...всегда в той или иной мере включает единство двух противоположных компонентов - знания и отношения, интеллектуального и «аффективного», ...из которых то один, то другой выступает в качестве преобладающего» (1957, с. 264).

Учению Вундта об эмоциональной «ткани» психического созвучны представления Ф. Крюгера (1984), в работе которого тоже отстаивает­ся прямая связь между эмоциями и целостностью отражения. Однако, будучи принципиальным противником свойственного Вундту «ато­мизма», стремящегося во что бы то ни стало сложить всевозможные психические образования из элементарных единиц, этот автор раз­вивает свою теорию в направлении, противоположном вундтовско-му, - от целого к части. Согласно Крюгеру, эмоциональные пережива­ния являются изначальным и единственным носителем целостности, сохраняющим за собой эту особенность и при выделении из тотальной целостности опыта диффузных комплексов и более строго организо­ванных гештальтов. Именно эмоции, как бы репрезентирующие в этих обособляющихся образованиях целостность и являющиеся мерой этой целостности, препятствуют их изоляции и позволяют им оставаться частями единого мироощущения индивида.

Для более полного ознакомления с функциональным назначением эмоций следует наряду со сравнительно общими их проявлениями оз­накомиться еще с особыми специфическими функциональными ха­рактеристиками отдельных эмоциональных состояний. Специфи­ческие особенности таких эмоциональных состояний, как счастье, радость, симпатия, любовь, смех, страх действия, тревога, агрессия, ос­вещены в работах М. Аргайла, Л. Я. Гозмана,А. Бергсона, П. Жане, 3. Фрейда, К. Лоренца, Я. М. Калашника. Кстати, работы о печали 3. Фрейда

и о горе Э.Линдеманна, а также работа Ж.-П. Сартра вскрывают еще одну общую характеристику эмоций, определенный аспект ко­торой был обозначен А. Н. Леонтьевым как способность эмоций «ста­вить задачу на смысл». Эмоции, особенно когда они сигнализируют о чем-то исключительном, не могут оставить личность равнодушной, вызывая порой сложную и развернутую «работу сознания» по ее объяснению, одобрению, примирению с ней или осуждению и даже вытес­нению. Однако ставить данное проявление эмоций рядом с другими не позволяет то обстоятельство, что они в нем выступают не как не­посредственно действующая сила, а как повод, в связи с которым при­ходит в движение вся сложная система сил личности и сознания.

Обсуждение фундаментального вопроса «Какова функция эмоций?» современными авторами (Ekman, Davidson, 1994, гл. 3) свидетельствует о том, что за прошедшее десятилетие в его понимании ничего суще­ственного не произошло. Подводя итог обсуждению (с. 137), редакторы сборника отдельно обозначают функции, отвечающие здесь обсуждав­шимся активационной, регулятивной, экспрессивной и функций отдель­

Психические процессы представляют собой специфический продукт деятельности мозга, - продукт, сущность которого заключается в отражении окружающей действительности.

"Продукт" в данном понимании - нечто субстанциональное.

Это особого рода функциональные состояния.

Эмоциональные процессы - один из видов этого состояния. Отечественные психологи утверждают, что эмоции - это особая форма отношения к предметам и явлениям действительности, выделяют три аспекта этих процессов:

• 1. Аспект переживания (С.Л. Рубинштейн, Г.Ш. Шингаров).
• 2. Аспект отношения (П.М. Якобсон, В.Н. Мясищев).
• 3. Аспект отражения (В.К. Вилюнас, Я.М. Веккер, Г.А.Фортунатов).

Согласно первой точки зрения специфичность эмоций заключается в переживании событий и отношений. Рубинштейн С.Л. считал, что "чувства выражают в форме переживания отношения субъекта к окружению, к тому, что он познаёт и делает" . Чувства выражают состояние субъекта и отношение к объекту. "Психические процессы взятые в конкретной целостности, - это процессы не только познавательные, но и эффективные, эмоционально-волевые. Они выражают не только знания о явлениях, но и отношения к ним; в них отражаются не только сами явления, но и их значение, для окружающего их субъекта, для его жизни и деятельности. С.Л. Рубинштейн .

Другой взгляд на определение эмоций исходит из того, что эмоции (чувства) являются формой активного отношения человека к окружающему миру. Якобсон П.М. считает, что "...человек не пассивно, не автоматически отражает окружающую его действительность. Активно воздействуя на внешнюю среду и познавая ее, человек в то же время субъективно переживает своё отношение к предметам и явлениям реального мира" .

Аспект отражения предполагает, что эмоции (чувства) являются специфической формой отражения значения объекта для субъекта. Г.А. Фортунатов и П.М. Якобсон определяют эмоциональные процессы, как "отражение в мозгу человека его реальных отношений, то есть отношений субъекта потребности к значимым для него объектам" .

Эмоции возникают при очень сложном взаимодействии объекта и субъекта и зависят от особенностей предметов, которыми могут быть вызваны. По этому, как считает Батурина Г.И., эмоции, отражая окружающую действительность, выполняют оценочную функцию познания:

"В процессе познания субъект с одной стороны отражает предметы и явления такими, каковы они есть в естественных отношениях и связях, с другой стороны, он оценивает эти явления с точки зрения своих потребностей и установок" .

Рассматриваемые определения эмоций психолог Л.М. Веккер считает недостаточными. По его мнению, эмоциональные процессы - это непосредственное отражение человека к действительности. Веккер Л.М. предлагает двухкомпетентную формулу эмоций, которая содержит когнитивный и субъективный компоненты. Когнитивный компонент - это психическое отображение объекта эмоции, осуществляемое интеллектом; субъективный компонент - это отображение состояния субъекта-носителя психики. Таким образом, по Веккеру Л.М. "...во-первых, эмоция, как отражение отношения субъекта к объекту... Во-вторых, эмоция, как непосредственное психическое отображение отношения субъекта к объекту...".

Такой же взгляд на эмоции разделяет другой отечественный психолог Вилюнас В.К., который выявляет и подчеркивает положении о необособленности эмоции отходящего в ее состав когнитивного компонента, психически отображающего предмет эмоций. В.К. Вилюнас вскрывает двухкомпонентность целостного эмоционального явления, которая "всегда представляет собой единство двух моментов с одной стороны, некоторого отражаемого содержания, с другой - собственно эмоционального переживания, т.е. той специфической окраски, с которой данное содержание отражается субъектом" .

Многие отечественные психологи, такие как, Л.С. Выготский, А.Н. Леонгьев, С.Л. Рубинштейн, выводили ряд принципиально важных положений относительно, зависимости эмоций от характера деятельности субъекта, о регулирующей их роли в этой деятельности и об их развитии в процессе усвоения человеком общественного опыта. В этой связи указывалось на связь эмоций с мотивом деятельности. А..К. Леонтьев подчеркивал, что эмоции не только соответствуют той деятельности, в которой они возникают, но и подчиняются этой деятельности, её мотивам. С другой стороны, как отмечает в своих исследованиях А.В. Запорожец и Я.З. Неверович, эмоции играют важную роль в реализации этих мотивов. Они считают, что "...эмоции представляют собой не самый процесс активизации, а особую форму отражения субъектом действительности, при посредстве которого производится психическое управление активизацией, или, вернее, было бы сказать, осуществляется психическая регуляция общей направленности и динамики поведения " .

Отечественные психологи подчёркивают и значение тех физиологических механизмов, которые являются условием возникновения эмоциональных процессов. Крупнейшим специалистом в этой области являлся академик П.К. Анохин, который создал биологическую теорию эмоций. П.К. Анохин подчёркивал, что "...физиологическая характеристика эмоций... связана прежде всего с распространением возбуждения из области гипоталамуса на все эффекторные органы.

Область гипоталамуса определяет первичное биологическое качество эмоционального состояния, его характерное внешнее выражение" .

В работах отечественных исследователей А.Г. Ковалёва, А.И. Пуни и др., раскрывается место психических, в том числе и эмоциональных состояний в психической структуре личности, их связь с психическими процессами и психическими свойствами личности.

Таковы основные направления исследования эмоций в отечественной психологии.

Говоря об исследовании чувств, отечественными психологами, следует отметить, что большинство авторов - С.Л. Рубинштейн, П.М. Якобсон, А.В. Петровский, А.Г. Ковалёв - считают чувства высшими, сложными, социальными эмоциями.

Высшие социальные эмоции или чувства представляют собой продукт общественного воздействия. Они возникают лишь при наличии определённого уровня интеллекта и отражают отношение предметов и явлений к высшим потребностям и мотивам деятельности человека, как личности.

Чувства условно делят на этические (моральные, нравственные), которые формируются в процессе воспитания; интеллектуальные (познавательные), которые можно рассматривать, как двигатель процесса человеческого общества; эстетические, в основе которых лежит способность к восприятию гармонии и красоты.

Другой подход к эмоциям и чувствам содержится у А.Н. Леонтьева, который делит их на аффекты.

Чувства, по А.Н. Леонтьеву, являются подклассом эмоциональных процессов. Основная их особенность в предметности.

Ряд авторов (Г.Х. Шингаров, Г.И. Батурина и др.) считают, что основанием для разграничения эмоций и чувств как качественно разных психических явлений эмоциональной сферы являются, во-первых, потребности, которыми они обусловлены; во-вторых, функции, которые они выполняют; в- третьих, физиологические механизмы, которыми они обусловлены.

Другие учёные (С. Рубинштейн, О.К. Тихомиров, В.П. Фортунатов) считают, что чувства отличаются от эмоций амбивалентностью, силой, глубиной, динамичностью.

Как поясняют психологи, возникновение разного рода неприятностей тесно связано с негативными эмоциями, которые испытывают люди в течение жизни. Так уж повелось, что земное существование наполнено событиями, которые, к сожалению, не всегда оказывают положительное влияние и несут радость. Проблемами как раз и являются события, провоцирующие появление негативных чувств. Логический вывод: . Тогда переживания исчезнут, а события не будут окрашиваться негативом и, соответственно, попадать в категорию проблем.

«Подкожные автоматизмы»

Если человек внимательно изучит процессы, протекающие при выборе какого-либо действия или принятии решений, он заметит, что «рычаги управления», расположенные в сознании, воспринимаются в качестве собственных побуждений. В них люди угадывают личные желания и мечты. Побуждения же других нам кажутся чужеродными и как бы оторванными от общей личностной программы. Именно благодаря особенностям течения ученые называют эти процессы «подкожными автоматизмами».

Эмоции не могут возникать сами по себе!

Люди часто ошибаются, думая, что чувства и эмоции являются синонимами. Нет. Разница в том, что чувства - это нечто постоянное, укоренившееся, например, стабильное чувство любви к партнеру или родителям. Эмоции же возникают спонтанно и также неожиданно могут сменяться эмоциями совершенно противоположного характера. Это нечто менее стабильное и долговечное.

Однако эмоции могут переродиться в чувства, но при условии, что затянутся на некоторое время. Помимо затягивания, должны быть соблюдены и 2 других условия: наличие цели и намеренность. Из этого психологи делают вывод, что любая эмоция изначально нейтральна. Уже после своего появления она окрашивается в определенный «цвет» за счет тех или иных намерений.

«Внутренний раскол»

Эмоции способствуют появлению и увеличению энергии. Они . И хорошо, если бы люди направляли образовавшуюся энергию в нужное русло. Однако поверхностность разума не позволяет правильно идентифицировать эмоции. В результате люди удивляются и огорчаются тому, насколько невпопад возникают эмоции. Они пытаются подавить их, даже не подозревая, какими последствиями это может обернуться.

Описанный процесс является началом «внутреннего раскола», причина которого заключается в несогласованности и наличие конфликта между внутренними переживаниями и поверхностным разумом. Каков итог? Человек вроде всей душой стремится , но при этом борется против себя самого, теряя душевное равновесие.

«Вечное детство»

В детстве эмоции выражаются пассивно, к примеру, в виде плача или молчаливой обиды. Однако и они являются намерениями, которые ребенок пытается осуществить. У каждого малыша с самого раннего возраста присутствует понимание того, что Вселенная не равнодушна к людским проблемам. Ведь стоит расплакаться, как тут же подоспевает помощь. Если же она не приходит, следует расплакаться еще сильнее. Другие пути достижения целей детям пока неведомы.

Вырастая, люди продолжают неосознанно жалеть себя. Конечно, далеко не каждый и не в любой ситуации расплачется, но основа выражения эмоций остается такой же, как и в детстве. Вопреки здравому смыслу и пониманию сути происходящего взрослые люди мгновенно могут превратиться в капризных детей. И цель капризности заключается в каком-то неясном ожидании поддержки извне.

Нередко возникающие эмоции, если их подвергнуть тщательному анализу, являются совсем неуместными и даже дикими. Однако человеческий разум устроен так, что способен оправдать любые эмоции, какими бы странными они не были. Интеллект найдет массу рациональных оправданий и логических привязок.

Когда человек испытывает определенные эмоции, ему крайне сложно и понимать, насколько оно адекватно в конкретный момент. Именно по этой причине люди часто идут на поводу у эмоций. Это значит, что они действуют необдуманно, не понимая свои истинные намерения и не осознавая последствий, которые могут иметь место в дальнейшем. И виной всему заряженные слепой убежденностью и наделенные мощной силой эмоции! Возможно, пора научиться их котролировать?